Как жаль, что так поздно, Париж!

Она в самом деле беспокойно присматривалась к дочери, в последнее время особенно. Соне двадцать шесть лет, все подруги давно замужем, некоторые успели развестись и выйти снова, а Тёма Бергер давно и преданно ее любит. Чего же ждать! Неужели полудетская любовь к этому Мастюкову, разочарования и горести?.. Вся та история со Сталиной?.. Какое, однако, дикое имя дали в свое время девочке! Но оно не помешало ей стать счастливой. Если верить тому, что рассказывает Марфуша, у Лины (ее теперь так зовут) просто счастливая звезда. Марфуша иногда встречает Линину свекровь, Эллу Семеновну, их дом неподалеку, за Монсовскими палатами, там, где аптека. А Лина с мужем работают за границей, уже были в Париже, в Лондоне. У них сын, тоже Вовка. В семье Мастюковых все мужчины почему-то Владимиры.

– Это я для тебя выхожу замуж, – сказала Соня. – Я ведь Артёма не люблю.

Марфуша рассердилась:

– Хватит пустое-то болтать! Еще как полюбишь!

Как в воду глядела Марфуша. Разрешавшая Теме любить себя, Соня, переехав в Ленинград, вдруг мертво влюбилась в мужа. Никого нет лучше – вот как оказалось! Покой навеки кончился. Соня ревновала ко всем – к Анне Ивановне, Теминой матери, к приятелям, к главному из них – Никите, к этому особенно, и ко всей Никитиной компании – люто. Всю свою прежнюю московскую жизнь забыла мгновенно: Сталина, Вовка Мастюков… Как не было! Такая ерунда мучила! Вовка Мастюков! Кто такой Вовка? Ничего не было.

Она теперь редко ездила в Москву. А когда не стало дедушки и мамы и Марфуша отправилась в Химки, в интернат для престарелых (куда ей помогла устроиться Элла Семеновна, мать Вовки), Соня вообще перестала приезжать – не к кому.

Иногда ее мучила совесть: надо бы взять к себе Марфушу, что же ей доживать век в богадельне! Мама и дедушка ужаснулись бы, узнав. Но взять Марфушу в их коммунальную квартиру? Совершенно немыслимо.

С работы (Соня устроилась в Географическое общество) быстрей, быстрей домой, чтобы к Теминому приходу обед стоял на столе. Анна Ивановна отстранилась от всего, сидела незаметная в своем кресле, дрожала головой, читала. Хозяйка в доме – Соня. Утром до работы успевает обежать магазины и поставить на плиту кастрюлю с мясом. Пока бульон закипает, она протирает сквозь сито клюкву (Тёма любит клюквенный кисель), чистит картошку (Тёма любит картофельное пюре), пропускает мясо через мясорубку (Тёма любит котлеты Сониного приготовления). На самом деле Тёме совершенно безразлично, что есть, когда есть… Придя с работы, он может схватить кусок хлеба с колбасой, а то и без колбасы, и запить его чаем, вот и все. Но Соня терпеть такие порядки не хочет – Марфушина выучка! Так же, как Марфуша когда-то, она считает, что дом – это обед. Чтобы вовремя, чтобы вкусный.

– У меня он ел, что придется, а ты, смотри, избалуешь его, – говорила Анна Ивановна Соне.

– А у меня, – с удовольствием отвечала Соня, – он никогда не будет есть котлеты из магазина!

Потом родилась Анечка, а Темина мама заболела, болела трудно, долго… Это была третья смерть в их семье за такое малое время! Дедушка Николай Алексеевич, Ирина Николаевна и вот – Анна Ивановна…

Соня отправилась в Москву узнать, не возьмется ли Марфуша присматривать за Анечкой. После смерти мамы и дедушки дом в бывшем Девкином переулке развалился. На его месте теперь… Но какая разница, что на его месте! Пустота в сердце, зияющий провал в душе! Срубили деревья, уволокли куда-то забор, разорили жизнь, а казалась такой устойчивой, такой всегдашней. Медные заслонки в кафельных печах, фаянсовые бочонки, на которых черным выведено: сахаръ, тминъ, перецъ. Низкий абажур над белой скатертью, зеленый витой шнурок… Дернешь за него, и в комнате у Марфуши – звяк!

– Дозвякались, ничего не осталось. А я и смотреть не хочу, чего смотреть на пепелище?

Голос у Марфуши все такой же – то ли сердится, то ли обидели.

– Поедем со мной, Марфуша, – уговаривает Соня. – Тебе хорошо будет.

– Чего ж ты раньше? – сердито плачет Марфуша. – Раньше-то? Еще силы были…

Но видно, что она безмерно рада, и силы найдутся, семьдесят пять лет Марфуше, но она готова к новой жизни. Суетливо собирает вещички, их немного, ничего не нажила, потому что не для себя жила – для Сони, дедушки и Ирины Николаевны. Думала, что уж и нет родной души на свете, а вот Соня вспомнила, не забыла, зовет. Как хорошо-то, господи.

И хотя эгоистка Соня приехала за старой няней только тогда, когда она снова понадобилась, все равно ей зачтется Марфушина радость. Уж такова жизнь – чужая радость непременно зачтется…

Артём после окончания аспирантуры работает старшим научным сотрудником в одном ленинградском НИИ. Однажды он не приходит домой ночевать, и Соня впервые за семь лет замужней жизни терзается настоящей ревностью.

«Ужас! Как же жить? – В соседней комнате спит пятилетняя Анечка. – Неужели он может оставить Анечку? Ведь она так любит его!»