Как жил, работал и воспитывал детей И. В. Сталин. Свидетельства очевидца

А. С.: В марте 1918 года советское правительство, как известно, переехало из Петрограда в Москву. На новом месте правительство нужно было обустроить: народу много, у всех дети. Первоначально людей расселили по гостиницам «Нацио­налы), «Метрополь», в доходный дом на улице Грановского (сейчас Романов переулок), а затем потихонечку начали обустраивать и Кремль. О детях надо было заботиться, а времени у родителей не хватало катастрофически: невозможно было уделять достаточное внимание семьям. Были дети и погибших руководителей партии, и здравствующих, которые работали день и ночь: не «от и до», а до тех пор, когда все будет сделано. А посколь­ку всего никогда не переделать, только-только успевали забежать в столовую перекусить там же, в Кремле.

И решено было для детей руководителей стра­ны организовать детский дом. По этому поводу есть решение секретаря президиума ВЦИК Енукидзе, подлинный документ хранится у нас: создать детский дом, соучредителями назначить Надежду Сергеевну Аллилуеву и Елизавету Львовну Сергееву, мою маму. Под этот детский дом передали особняк Рябушинского, где в то время какое-то учреждение находилось. Учреждение переехало, здание передали детям. Дети были от двух с половиной лет до школьного возраста, шести-семи лет.

Решили так: чтобы не растить детскую элиту, взять 25 детей руководителей партии — живых или погибших — и 25 детей-беспризорников. Прямо из асфальтовых котлов их достали, приве­ли, раздели, одежду сожгли, детей помыли. Тогда асфальт разогревали в котлах, которые долго со­храняли тепло, и беспризорники туда залезали и грелись. Одели их в ту смену белья и одежды, что была у детей, имеющих родителей.

В детдоме воспитывался Василий Сталин, сын наркома юстиции Курского Женя, дети Цюрупы, в гости приходил сын Свердлова Андрей. Детей я многих помню по именам, а кто чей сын-дочь, нам, детям, было неважно.

Е. Г.: Как воспитывали, чему учили детей в этом детдоме?

А. С.: Воспитывали нас там весьма идеологизированно: богатство — это плохо, бедность — не порок. Кто не работает — это плохо, кто работает — это хорошо. Есть у человека дом — это хорошо, но у многих дома нет, и нужно всегда делиться тем, что у тебя есть, с тем, у кого нет. И у кого есть дом, на воскресенье мог идти к семье, но на­до с собой взять того, у кого дома нет.

Нам читали много книг, учили буквы разби­рать. Мы любили рисовать и охотно это делали: на 8 марта всем мамам готовили рисунки. В пе­сочнице что-то лепили. Давали нам кусочки, от­колотые от дров, и мы из них пытались поделки мастерить. Как-то мы сделали из пустых ящи­ков пароход, который потом подарили другому детскому дому: повезли, ужасно гордые, что мы дарим пароход, вручили. Нам прививали лю­бовь к труду: самое большое поощрение — если тебе доверяли более сложное дело, больший труд.

Воспитывали любовь к родителям и старшим. Тех, у кого не было родителей, обязательно бра­ли к себе те, у кого они были, и к этим родителям шли с подарками: рисунком, поделкой. Вырезали кораблик из коры, например. Мы очень любили делать корабли из дерева, коры. Втыкали какую- то мачту, радовались.

Так мы жили с осени 1923 до весны 1927 года. Весной 1927 года наш детдом закрыли. Воспитанни­ки выросли, пошли в школы, сирот распределили по другим домам и интернатам, Тимура и Таню Фрунзе взял к себе Ворошилов.

Об этом детском доме у всех его воспитанни­ков остались самые лучшие воспоминания. Там воспитание было хорошее, весьма патриотичное.

Приведу пример. Нам делали прививки, уко­лы, ставил их доктор по фамилии Натансон. Естественно, мы страшно не любили эти процедуры, прятались от них и решили: когда мы вырастем — убьем Натансона. Очевидно, наши коварные планы стали известны, и, испугавшись таких угроз или решив, что это не тот метод, который тут необходим, сменили доктора. Новый доктор ничего не говорил, но нам было объявлено, что те­перь всем подряд уколов делать не будут, а лишь тем, кто пойдет в армию. Красноармейцу нужны прививки, а остальным делать не будут. И тут по­неслись все наперегонки, девочки и мальчики, на укол с криками: «И мне укол! И мне укол!» — «А зачем тебе укол? » — спрашивают. — «А я хочу в армию, быть красноармейцем!»