Как жила элита при социализме-2

После развала СССР Коктебель, как и весь Крым, оказался во владении неза­висимого государства Украины. Дом творчества, который создавался за средства СССР, и прежде всего России, стал принадлежать только Союзу писателей Укра­ины, и теперь творцы со всей огромной страны не могли сюда приезжать. Дом и парк пришли в упадок, в запустение, все имущество разворовали. И только в последние годы Дом Поэта отремонтирован и снова возродился. Здесь ежегодно проводятся волошинские фестивали и научные конференции. Место уже не так модно, как было в начале XX в. и при советской власти, но все же притягательно: оно все овеяно памятью о присутствии здесь множества знаменитых людей, об их замечательном творчестве. Коктебелю посвящены художественные альбомы, сборники стихов, рассказов, повестей, научные монографии.

Коктебель — тот редкий случай, тот уникальный феномен, когда маленький поселок превратился в духовный центр творческой интеллигенции огромной страны. Заслуга здесь, прежде всего, талантливого человека — М. А. Волошина.

В истории литературы не так много эпизодов, когда присутствие выдаю­щейся личности озаряет собою местность, делает ее знаменитой. В качестве примера можно назвать, скажем, остров Сахалин. Трехмесячное присутствие на нем Антона Павловича Чехова сделало царскую каторгу известным регионом и как бы возвысило, особенно в советское время, его жителей. В Пятигорске все проникнуто памятью о Михаиле Юрьевиче Лермонтове. В Санкт-Петербурге существует туристический маршрут «По местам Достоевского», а в Москве сами почитатели творчества Михаила Булгакова содействовали созданию ореола вокруг квартиры, якобы описанной в «Мастере и Маргарите».

Насчет квартир. В первом своем эссе я подробно описала «писательский дом» по улице К. Маркса, 36 в центре Минска, где наша семья, как и многие дру­гие писательские семьи, прожили самые счастливые годы. Свои «писательские дома» были, конечно, и в других столицах союзных республик.

В Москве партийную, советскую и военную элиту поселяли в так называ­емом «Доме на набережной», построенном еще в 1930-е гг. и вошедшем с того времени в городскую мифологию. Специальные дома именно для писателей стали строить с 1929 г. Первым был дом на улице Фурманова, где, между про­чим, получил квартиру и Михаил Булгаков, автор бессмертного высказывания о том, что москвичей «испортил квартирный вопрос». Совершенно справедливо. Но, помучившись в неприглядных комнатушках в Москве в начале 1920-х гг., Михаил Афанасьевич во второй половине того же десятилетия уже снимал трех­комнатную квартиру в двухэтажном доме. А потом получил и в писательском. Обычно ее называют маленькой, но, судя по разным упоминаниям мемуаристов, в ней было четыре комнаты. Правда, в более престижном писательском доме в Лаврушинском переулке ему квартиру получить так и не удалось.

Конечно, апартаменты Михаила Булгакова действительно нищенские по сравнению с теми условиями, в которых жил, например, Алексей Николаевич Толстой, «советский граф», как его называли. Иван Бунин в своих мемуарных заметках «Третий Толстой» вспоминает о встрече с бывшим другом в Париже в 1936 г., когда Алексей Николаевич уговаривал Ивана Алексеевича вернуться в Россию, приводя такие доводы: «Ты и представить себе не можешь, как бы ты жил, ты знаешь, как я, например, живу? У меня целое поместье в Царском Селе, у меня три автомобиля. У меня такой набор драгоценных английских трубок, каких у самого английского короля нету.» Все было правдой. Бунин не стал приводить другие аргументы Толстого, полагая, что эмигрантская публика, для которой он писал, ему бы все равно не поверила — слишком неправдоподобно. А между тем, действительно, Толстой имел две роскошные квартиры — в Москве и в Ленинграде, наполненные персидскими коврами, антиквариатом, картина­ми-подлинниками известнейших мастеров, которые писатель собирал. Когда он писал роман «Петр I», то окружил себя вещами из эпохи Петра — XVII—XVIII веков. Имел такую возможность.

И ладно бы Алексей Толстой — все же граф, стремление к роскоши у него, можно сказать, в крови. Однако и пролетарские кумиры этим же отличались. Современный писатель и исследователь литературы Андрей Воронцов пишет о Маяковском, что тот, неоднократно выезжая за границу, вовсе не стремился к общению с коммунистами, простыми людьми. Нет, он выступал исключительно за деньги, в основном перед русской эмиграцией и американскими евреями, выходцами из России. «Оно и понятно: на советские рубли автомобиль для Лили за границей не купишь! А ГПУ, агентами которого состояли Осип и Лиля Брик, делало вид, что этого не знает».