Читаем Как жить в Западной Европе полностью

И ещё один важный момент, скорее уже из области языкознания. Казалось бы, это столь очевидно, что даже смешно об этом упоминать. Но надо, так как многие вновь приехавшие в Европу русские эту ошибку делают. Дело в том, что в большинстве западноевропейских языков, в отличие от русского, «пожалуйста» не может быть ответом на «спасибо». Для этого существуют специальные слова, причём употребляются они обычно достаточно редко, когда нужно быть подчёркнуто вежливым. А так, сказали вам «спасибо» — и успокойтесь.

Не могли бы вы…

Прежде всего о том, как вообще должна звучать любая просьба, даже самая мелкая и обращённая к самому близкому приятелю. Во всех европейских языках существуют вежливые формы обращения вроде «не могли бы вы…». В английском это «would you be so kind…», а в упрощённом варианте «could you…». Во французском «pourriez-vous…», в неформальной обстановке «si tu peux…». В повседневном русском языке подобные формы используются лишь в случаях, когда между собеседниками существует некоторая дистанция, обозначенная особой вежливостью. Однако следует помнить, что в европейских языках эти выражения употребляются значительно чаще, почти всегда. Кстати, представление обо всём этом даже у специалистов часто бывает весьма фантастическим. У меня выпускники иняза спрашивали, употребляются ли подобные грамматические формы в современном разговорном французском. Да это первое, что нужно выучить, приехав во Францию!

В целом же, в первые месяцы после переезда в Европу, пока у вас ещё не устоялись новые паттерны общения, постарайтесь вообще поменьше употреблять фразы, соответствующие русскому повелительному наклонению. А если уж употребляете, так употребляйте их в максимально вежливой, подчёркнуто вежливой форме. Достаточно простого «Закрой окно!», сказанного без «пожалуйста», без улыбки, характерным для русских низким голосом, зафиксировав собеседника в прицеле сосредоточенного взгляда — и европеец потом ночами спать не будет.

Здесь же сразу следует упомянуть и ещё один аспект данного вопроса. Дело в том, что для русских часто характерна некоторая гротескность речи, подчёркнутое усиление на словах испытываемых ими чувств. Тогда как в речи западноевропейских народов напротив обычно наблюдается вежливое сглаживание. Там, где француз скажет «Je suis un peu fatigué» («Я слегка устал»), то есть преуменьшит своё ощущение усталости из общей любви к сглаженности, русский, с его любовью к масштабности и трагизму, скажет, что он «устал как собака». Что, уж поверьте, будет однозначно воспринято окружающими как выражение вашего крайнего недовольства порученной вам работой. Вывод: не переносите эти русские привычки в европейские языки, не шокируйте людей. Ведь аборигены действительно пугаются. Там, где француз дипломатично скажет «Je ne suis pas absolument sûr» (я не совсем согласен с тем, что вы говорите), русский радостно объявит, что он «категорически не согласен», при этом оба столь разными фразами выразят одну и ту же степень несогласия. Постепенно приучите себя к западному стилю ведения беседы. «Do you like it?» — «Not so much», а ещё лучше «I'm not sure». Простое «нет» имеет свойство возвращать вашего собеседника в реальность, вызывает у него непривычное ощущение непосредственного контакта двух разных личностей, от чего он, собеседник, обычно, огорчается и обижается.

Молчание — не знак согласия

Мы, русские — довольно-таки невербальная нация. А вот в Европе почти всё, что вы хотите выразить вашему собеседнику, должно вами проговариваться, хоть часто и в завуалированной форме. Потому там и невозможно, к примеру, здороваться кивком или расплачиваться в супермаркете молча, без «здрасте», «спасибо» и «до свидания» — мол и так подразумевается.

Важнейший частный случай — выражение согласия. Обычно мы выдаём целое море слов, если с чем-то не согласны. А если согласны, так что тут говорить, делать надо. В Европе же, как правило, следует словесно выразить ваше согласие с предложением собеседника. Как в армии: «есть!». Для этого и существуют «Ok» в английском и «d'accord» во французском, столь часто повторяемые, что нам это порою кажется даже чем-то несуразным. К примеру, если в России вам скажут «Откройте окно», вы попросту идёте и открываете его. На Западе то же самое звучит примерно так:

— Не могли бы вы открыть окно, пожалуйста.

— Конечно.

Напротив, молчание в европейской культуре часто является вежливым выражением несогласия, сомнения. В вышеприведённом примере, открыв окно и промолчав, вы подчёркиваете вашим молчанием: вы не в восторге от того, что вас заставили открывать окно. Думаете, американцы просто так постоянно повторяют это своё «Ok»? Нет, так же как и улыбаются они не просто так. Все эти характерные для западного общества паттерны несут в себе важнейшие коммуникативные функции.

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 мифов о России
10 мифов о России

Сто лет назад была на белом свете такая страна, Российская империя. Страна, о которой мы знаем очень мало, а то, что знаем, — по большей части неверно. Долгие годы подлинная история России намеренно искажалась и очернялась. Нам рассказывали мифы о «страшном третьем отделении» и «огромной неповоротливой бюрократии», о «забитом русском мужике», который каким-то образом умудрялся «кормить Европу», не отрываясь от «беспробудного русского пьянства», о «вековом русском рабстве», «русском воровстве» и «русской лени», о страшной «тюрьме народов», в которой если и было что-то хорошее, то исключительно «вопреки»...Лучшее оружие против мифов — правда. И в этой книге читатель найдет правду о великой стране своих предков — Российской империи.

Александр Азизович Музафаров

Публицистика / История / Образование и наука / Документальное
1993. Расстрел «Белого дома»
1993. Расстрел «Белого дома»

Исполнилось 15 лет одной из самых страшных трагедий в новейшей истории России. 15 лет назад был расстрелян «Белый дом»…За минувшие годы о кровавом октябре 1993-го написаны целые библиотеки. Жаркие споры об истоках и причинах трагедии не стихают до сих пор. До сих пор сводят счеты люди, стоявшие по разные стороны баррикад, — те, кто защищал «Белый дом», и те, кто его расстреливал. Вспоминают, проклинают, оправдываются, лукавят, говорят об одном, намеренно умалчивают о другом… В этой разноголосице взаимоисключающих оценок и мнений тонут главные вопросы: на чьей стороне была тогда правда? кто поставил Россию на грань новой гражданской войны? считать ли октябрьские события «коммуно-фашистским мятежом», стихийным народным восстанием или заранее спланированной провокацией? можно ли было избежать кровопролития?Эта книга — ПЕРВОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ трагедии 1993 года. Изучив все доступные материалы, перепроверив показания участников и очевидцев, автор не только подробно, по часам и минутам, восстанавливает ход событий, но и дает глубокий анализ причин трагедии, вскрывает тайные пружины роковых решений и приходит к сенсационным выводам…

Александр Владимирович Островский

Публицистика / История / Образование и наука