Как живете, Караси

А где-то невообразимо далеко, затри с лишним тысячи верст от "Стахановца", под ярким, почти солнечным сиянием ртутных фонарей, дефилировали по Елисейским Полям от площади Звезды к площади Согласия Карась, Председательствовавший НаУчреждении ОбществаЖертв Застоя -- в руках еле умещаются пакеты, набитые сувенирами, и Новый Карась, судя по элегантной вписанности в пейзаж, проживающий в Париже давным-давно.

Карась-Эмигрант вертел в руках знакомый нам голубой конверт:

-- Если такие пустяки, что же ты взялся доставить его сюда? Поездканахоляву, засчет фирмы?

Отечественный Карась замялся:

-- Не все так просто, мой дорогой, не все так просто. Ты -- здесь, амы все-таки -- там. То есть -- наоборот.

-- Здесь-то как раз все сложнеею -- возразил Парижанин. -- И как ты думаешь: он действительно даст этому ход?

Отечественный Карась печально кивнул. Собеседники помолчали.

-- Придется возвращаться в отечество, -- неожиданно, но вполне убежденно изрек Карась-Эмигрант.

-- Возвращаться?! -- не поверил или сделал вид, что не поверил ушам, Карась-Председатель. -- В наше дерьмо?.. Даон тебя здесь не достанет!..

-- Нет, старик, все наоборот. Именно здесь он меня и достанет. Все, что я здесь имею: положение, уважение, дом, наконец, я получил нанезапятнанной репутации диссидента-изгнанника, наавторитете моего журналаю Придется возвращаться, старик.

-- Даты ж тут!.. -- захлебнулся Отечественный Карась от обиды затоварища, -- даты что?!. Журнал!.. Пять книг вышло!.. Один твой дом чего стоит!.. Ты ж вчеранапресс-конференции сам говорил, что, хотя для тебя место проживания ничего не значит и ты сердцем, так сказать, всегдас Родиной, но не возьмешь насебя право сноваломать жизнь семьи. Жизнь детей, внуковю

-- Это вчера, -- задумчиво провещал Карась-Эмигрант и сновапомахал голубым конвертом.

-- Так ведь он же у нас тем более опубликует! -- все уговаривал Карася-ПарижанинаКарась-Москвич, хоть вроде и посланный в столицу мирас противоположной миссией: видать, в глубине души чувствовал, что, сколько ни уговаривай, конверт весомее любых уговоров. Что, как говорится, написано перомю

И действительно -- Парижанин стоял насвоем:

-- Ну, у васю То есть: у насю Пусть публикует. У нас я попросту затеряюсь среди подобных себе. Никто и внимания не обратитю Восстановят гражданство, стану работатью Еще, может, почетным гражданином сделают. Возвращенцев у нас любят.

Некий Карась появился из лифтаи огляделся в поисках нужной двери. Онаобнаружилась не только номером, но и приколотой к обивке запискою: Входите без звонка. Так Карась и поступил и оказался в прихожей Благородного Карася. Там наличествовало еще дваплакатика: один -- под свисающими со шляпочницы разномастно-разноразмерными чулками: Желаете сохранить инкогнито -- наденьте, другой, с рукою-стрелочкой, направленной наближайшую дверь: Проходите сюда. Карась помялся несколько, натянул наголову чулок и, горько-иронически улыбнувшись собственному отражению, пошел в направлении, указанном нарисованным пальцем.

В кабинете скопилось Карасей больше десятка, и все, кроме хозяина, тоже в чулках. Прения были в разгаре.

-- Дачто я, гэбистов от урлы не отличу? Нанял себе охрану! -- добрызгивал слюною инициатор Тайного Совещания.

-- Э, знаете, -- произнес с изрядным сомнением Карась, одетый коричневым, в рубчик, чулком. -- Они себе иной раз таких набираютю

-- Нету там гэбэ никакого. Нету, -- тихий, но очень уверенный обкомовский басок провещал из-под чулкачерного, ажурного, с парой стыдливых дырочек в районе покатого лба.

-- А хоть бы и урла! -- возразил чулок розовый, с цветочком набывшей щиколотке. -- С нашим вооружением даухватками!..

-- Не перестреляют, как куропаток, -- милиция заметет! -- Серый В Ромбик.

-- Разбой пришьют! -- подтвердил Чулок Телесного ЦветаСо Спущенной И Наскоро Подхваченной Петлею.

-- Я всегдаутверждал, -- обличил хозяин, -- что рабы заслуживают своей участи! Еще Карамзин писалю

-- Отчего же непременно рабы? -- пробасил Черно-Ажурный, прервав Благородного Карася. -- Вы выражения-то, Дмитрий Никитович, выбирайте. Не рабы -- хозяева. Вас милицейский захват устроит?

-- Дане пойдет наэто дело милиция! Я уже выяснял! -- кипел Благородный.

-- А это уже -- моя проблема, -- успокоил Ажурный.

-- Браво! -- закричали Караси и захлопали в ладоши. -- Вот и выход! Вариант! Превосходно! -- и повставали со стульев, счастливые возможностью разойтись. -- По одному, по одному выходимю Конспирация!

-- Стойте! стойте! -- преградил дорогу хозяин. -- А вы не боитесь стать жертвами командиразахвата? Или вот, скажемю поверьте, я не хочу вас обидетью нашего уважаемого коллеги? -- кивнул в сторону Черно-Ажурного.

Караси несколько приумолкли.

Черно-Ажурный проворковал:

-- Я могу дать честное слово, что архив будет тут же уничтожен.

-- Видите! -- с радостным облегчением сказал Телесный Со Спущенной Петелькою, однако, общего облегчения не произошло.

-- Честное словою -- протянул со смаком фразочку Карась из-под чулкакоричневого, в рубчик.

-- Если вам недостаточно моего честного словаю -- обиделся Черно-Ажурный, направляясь к выходу.