Как живые. Образы «Площади революции» знакомые и забытые

Станция была возведена к 20-летию главного события в истории СССР – Великого Октября, как его принято было именовать. В «конкретных образах», как и положено в соцреализме, наглядно было продемонстрировано наше героическое прошлое и прекрасное настоящее – новая жизнь трудового народа в счастливой стране, где так вольно дышит человек. Скульптурные изваяния расставили в хронологическом порядке – согласно сталинской периодизации советской истории. Сначала «Героический период Гражданской войны», за ним – «Великий перелом» и «Первая пятилетка», стоявшая на трех китах – индустриализации, коллективизации и культурной революции. Так что пассажир, пройдя вдоль всего подземного зала, мог воочию убедиться, как изменилась жизнь за два десятилетия.

«Мы видим город Петроград в семнадцатом году:
Бежит матрос, бежит солдат, стреляют на ходу.
Рабочий тащит пулемет. Сейчас он вступит в бой.
Висит плакат: „Долой господ! Помещиков долой!“»

Спустившегося с эскалатора пассажира встречали скульптуры рабочего-красногвардейца с гранатой и солдата с революционным бантом на шинели. Затем – крестьянин в лаптях и революционный матрос с наганом. Краснофлотец и пограничник с собакой, да две девушки – парашютистка Осоавиахима и «Ворошиловский стрелок».

«Мы мирные люди, но наш бронепоезд
Стоит на запасном пути».

Следом – шахтер-стахановец с отбойным молотком и молодой инженер, птичница с курицей и петухом и хлебороб-механизатор.

«Знать, решили мы недаром, хлеборобы – мастера,
Чтоб ломилися амбары от кубанского добра.

…Мы с подружкой птичницы, птичницы-отличницы».

Студент и студентка с книгой.

«У московских студентов горячая кровь,
Неподкупные души и светлые лица.
От сибирских снегов и днепровских садов
Собрались мы в твои общежитья, столица!»

Где труд и учеба, там спорт и отдых – девушка-дискоболка и юноша-футболист.

«Молодежь рабочая, молодежь колхозная,
Юность физкультурная радостью цветет!
Сталину великому песня молодежная
Звонким переливом свой привет несет!»

И, наконец, советская семья образцовая – мать и отец с детьми, а за ними – подросшие школьники, пионеры-авиамоделисты и пионерки-географы.

«Взвейтесь кострами, синие ночи!
Мы, пионеры – дети рабочих!»

И где бы ты ни шел, по центру зала, или по перрону, везде видел одно и то же. Фигуры расставляли в шахматном порядке, если смотреть по оси любого прохода – всего 80 скульптур, по две в каждой из сорока арок, каждая повторена по четыре раза (сейчас их осталось 76). Каждый раз проходя там, убеждался – все видят одно и то же, уклониться нет никакой возможности. Ну, совсем как в анекдоте времен застоя (18-летнего периода истории – 1964–1982 годы – когда страну возглавлял один человек).

Приходит человек с работы, усталый, включает телевизор, хочет кино посмотреть, а там Брежнев на трибуне партийного съезда, и по другой программе – то же самое, и по третьей, а по четвертой (последней, учебной) на экране появляется кагэбэшник и говорит: «Я тебе попереключаю».

Честно говоря, чем больше времени проходит, тем меньше хочется от уклоняться от встречи с персонажами «Площади Революции». Напротив, тянет вглядеться и хоть что-то в них понять, а значит и в самих себе – такой вот инструмент нашей общей самоидентификации. Эта станция – живая история советской утопии, с живым дыханием людей, в нее веривших.

Правда, к революции как таковой отношение у нашего человека сложное. Нас, советских людей, учили, что революция – это хорошо, а царизм – плохо. В первые постсоветские годы выяснилось, что все обстоит с точностью до наоборот. Теперь, спустя три десятилетия, в чести новая официальная версия памяти о прошлом – все в нем, во все времена, оказывается, было не так уж и плохо. Прямо по графу Бенкендорфу – «прошедшее России было удивительно, ее настоящее более чем великолепно, что же касается до будущего, то оно выше всего, что может нарисовать себе самое смелое воображение». Была, мол, Российская империя, потом образовался Советский Союз и, наконец, все это превратилось в Российскую Федерацию. Такая вот, извините за выражение, «постправда».