Как жизнь, Семен?

Медленно, почти не дыша, записали мы в знаменитом «коленкоре» все, что вчера произошло на уроке Нелли Семеновны. Пообещали, что больше этого не случится, и расписались. А когда вышли из директорского кабинета, глянули друг на друга и фыркнули.

— Потеха! — растягивая слова, сказал Витька.

И все же на душе у меня кошки скребли: вдруг исключат, что делать буду?

Домой идти не хотелось. Вера стала относиться ко мне настороженно. Николая я, кажется, невзлюбил еще больше. Что нашла в нем Вера хорошего, совершенно непонятно. Недаром бабушка говорит, что иногда и сатана полюбится: каждому своя милая — самая красивая. Да я бы его и к дому близко не подпустил. Что из того, что он много зарабатывает и его уважают? Никогда ничему не обрадуется, не раскричится, если зол, не расскажет что-нибудь интересное. Знает только свое: «Свежий воздух — это здоровье».

Вчера он сообщил вдруг:

— Провожали с завода в Сибирь. За длинным рублем поехали.

— Не все, наверно, за длинным рублем, — вмешалась Вера. — Многих привлекает не заработок. Надоело дома, хотят повидать новые места. Строительство большое! Интересно! — И добавила мечтательно: — Будь Таня с Семой побольше, с удовольствием бы сама поехала.

— Нет, не новые места, а длинный рубль, — упрямо доказывал Николай. — Не могут здесь заработать, вот и едут. Думают, там легче, на стройках больше платят.

— Ты не прав, Коля. Девчонка в семнадцать лет… да она еще по существу не знает, что такое деньги, а ведь едет.

— Девчонки замуж хотят выскочить. На стройке много ребят.

Вера, не глядя на него, сказала:

— Грубый ты, Коля, и в людях только плохое видишь.

— Вижу, что есть. И тебе советую себя не обманывать.

Я думал, что они поссорятся. Если бы Вера продолжала настаивать, наверно, так и было бы. Но она уступила. Она всегда уступала. Он ей казался очень умным.

Вера его определенно боится и все равно ждет каждый день. Он ей нравится. Когда Николай у нас, она даже к Тане не так ласкова.

Раздумался и стало грустно. На уроках почти ничего не слышал, не видел. Нелли Семеновна вызвала меня отвечать, поставила двойку.

Лева Володской взглянул в мою сторону, покачал головой: быть мне отруганным. И верно, прилетела записка: «Коротков!!! Твое поведение возмущает. Возьми себя в руки. Староста».

Эх, Лева! Думаешь, я сам не злюсь на себя? Вырвал листок и настрочил: «Уважаемый староста! Готовлюсь держать ответ на очередном классном часе. Надеюсь на твое заступничество. Семен».

Лева получил записку, прочитал и показал кулак.

Когда Нелли Семеновна вышла из класса, Лева сел рядом.

— Ну, говори, что происходит в датском королевстве. Почему ты хватаешь двойку за двойкой? Тебе что, трудно? К тебе ученика прикрепить? Дождешься, так и сделаю.

— Потерпи, грозный староста. Пройдет немного, и я подтянусь.

— Вот это другой разговор, — обрадовался Лева. — А скажи, как твои октябрята?

— Чего им делается, растут, учатся. Федя, Андрейка, Олег, а потом две Наташи. А всего в классе семь Наташ. Великолепно!

— Ты мне зубы не заговаривай! — рассердился Лева. — Ты ответь, чем помог им? Они желают, чтобы им старшие товарищи во всем примером служили, подсказывали, как жить. Ты мне на это ответь.

— Ну тебя, Левка! Я и сам не имею представления, как мне жить, не то что других учить… Для октябрят я делаю кое-что, например, флажки… на каждом звездочка. Скоро гулять пойдем. Выведу всех на каток, пусть забавляются — Федя, Андрейка, Олег и две Наташи. Как ты думаешь?

— Полезное мероприятие, — одобрил Лева. — Пойду скажу и другим, чтобы тоже провели вылазку со своими октябрятами.

На большой перемене Витька отвел меня в сторону, шепнул:

— Пашка пришел, тебя спрашивает.

— Зачем я ему понадобился?

— Я не знаю, говорит — обязательно вызови.

Нехотя я пошел в коридор. Пашка стоял у самых дверей, чтобы в случае чего сразу сбежать. В школу чужих не пускали. Увидев меня, он заулыбался, рыжие брови поползли вверх.

— Здорово, друг! Может, решил не показываться? А я, понимаешь, в деньгах нуждаюсь. Позарез нужны. Когда принесешь?

— Я что-то не припомню, Пашка, когда я у тебя брал?

— Как «когда»? Да ты что, заспал? Али забыл, на чьи в кино ходил, на чьи кушал, пил? Зато я помню, не пьяный был.

Говоря это, он постепенно повышал голос. В коридоре было много знакомых ребят. Это меня стесняло.

— Жду монетки, помни, — сказал он так громко, что к нам стали подходить любопытные ученики.

— Нет у меня денег…

— Найди. Парень ты ловкий. Возьми дома.

Я вспомнил, как Вера на днях десятки раз пересчитывала свою получку, будто ожидала, что с каждым новым подсчетом денег прибавится. Купить надо было многое, на все не хватало.

— Не дадут мне дома. И взять негде.

— Чудак! Кто же просит? Возьми сам, попробуй.

И Пашка опять заулыбался, неискренне, противно.

— Нет, не будет этого. Не жди!

— Смотри, дело твое, — спокойно согласился он. — Бить буду, каждый день…

— Сколько я должен?

— А вот считай. Билет в кино, пирожное, пиво, сыр, водка…

— Откуда водка? Не пил я водку!

Пашка по-старушечьи всплеснул руками, на веснушчатом лице появилось деланное удивление.