Как Золотая Орда озолотила Русь. Не верьте лжи о «татаро-монгольском Иге»!

Спасли честь литовского войска русские смоленские полки, стоявшие под тремя знаменами в самом центре позиции (командовал ими Семен Мстиславский, недавно еще сидевший на новгородском кормлении, он привёл с собой зубастых новгородцев и тут показал, чего он стоит). Под одним знаменем смоляне были жестоко изрублены, и знамя, политое кровью, втоптано в землю, но два других отряда стояли твердо, отбив рыцарский натиск и сами перейдя в атаку вместе с частями новгородского, полоцкого и мстиславского отрядов; вследствие чего и литвины из расстроенных хоругвей начали возвращаться в бой. Витовт бил и гнал оробевших, срывая голос, восстанавливал рать.

Вот в это-то время вступили в бой шестнадцать свежих немецких хоругвей под своими знаменами. С глухим топотом копыт, опустив копья, рыцари мчались в бой. Развевались конские попоны, развевались белые плащи рыцарей, и королю показалось, что немцы скачут прямо на него, на его маленький отряд. Телохранители уже сомкнули ряды, взяв копья на изготовку, но их было всего шестьдесят рыцарей, и могли ли они устоять под прусским натиском? В сей миг Ягайло вспомнил о подготовленных для его возможного бегства конских подставах – ибо польская господа не хотела его гибели, после которой неволею начнутся прежние смуты и сами Великая и Малая Польша могут погибнуть под орденским натиском.

Однако его хватило на то, чтобы не пуститься в бегство (что бы, наверно, сделал Тохтамыш в его положении!), но он отчаянно взывал о помощи и послал Збигнева из Олесницы, своего нотария, в хоругвь дворцовых рыцарей, стоящую близ. Збигнев подскакал к строю хоругви, которая как раз намеревалась вступить в бой. «Спасайте короля!» – крикнул им Збигнев. Но рыцарь, стоявший под знаменем, обнажил саблю, взмахнул ею перед лицом нотария и грозным голосом, в рык, возразил Збигневу: «Прочь! Не видишь, несчастный, что хоругвь идет в бой! Что ж нам, подставить спину врагу? Ежели разобьют нас, погибнет и король!» – Збигнев неволею прянул в сторону, и вовремя. Закованная в латы хоругвь разом пришла в движение и ринула на врага, все убыстряя и убыстряя ход. Новый ратный крик взмыл к небесам, и новый треск от ломающихся копий заполнил воздух. Ягайло, крича то ли в испуге, то ли в ярости, бился в руках телохранителей, порываясь в бой. Меж тем рыцарь из прусского войска Диппольд Кикериц фон Дибер, в белом тевтонском плаще на рыжей лошади, выскочил из рядов прусской хоругви и устремился, потрясая копьем, прямо на короля. Ягайло и сам поднял копье, обороняясь, но тут нотарий Збигнев, подняв с земли обломок копья, ринулся на немецкого рыцаря и ударом в бок сбросил с коня. Отряд крестоносцев, потеряв Кикерица, проскакал мимо короля.

Но в это время в самом центре побоища тяжёлые смоленские и новгородско-полоцкие латники, круша железо о железо (ибо тут на протяжении нескольких сотен метров решался исход сражения) ^[596]остановили немецкий натиск. Польские и русско-литвинские хоругви вновь обрушились на врага. Вновь возвысился до небес и лязг железа, но что-то уже сломалось в немецком войске: с утра неодолимые, они начали все чаще валиться под мечами.

В рядах этих последних шестнадцати хоругвей, полностью изрубленных, пали: магистр Пруссии Ульрих, маршалы Ордена, командоры и все виднейшие рыцари прусского войска. Отступавших гнали несколько верст, набирая полон. Захвачены были и многие иноземные рыцари. Многие обогатились, снимая доспехи с побежденных. Бочки с вином, до которых дорвались победители, Владислав-Ягайло приказал вылить на землю, дабы не погубить рать при возможном вражеском нападении.

…Ян Длугош называет цифру убитых врагов в пятьдесят тысяч и сорок тысяч пленных. (По другим, более поздним известиям, тевтонцы потеряли 8–9 тысяч человек.) Их осталось жалкое меньшинство. Дорога отступающих была устлана трупами павших, земля пропитана кровью, а воздух оглашался стонами умирающих, многие из которых, не дождавшись помощи, замерзли и умерли к утру под холодным дождем. Поляки в том и следующем году еще трижды схватывались с рыцарями, каждый раз побеждая. А Витовт – укрепился. И пережил зятя Василия, умершего в 1425 году.

Последний раз в Орде