Какая еще любовь?

— Не за что. Кстати, об этой фотографии. Мы с дядей и тетей ездили наблюдать за птицами. Каждое лето на Четвертое июля. В то время я всегда проводила лето с Джейни. Видишь, у нас бинокли на шеях. Я знаю названия почти всех птиц Вирджинии. Хочешь, могу перечислить.

Доминик поставил фотографию обратно и взял другую.

— Поехали дальше, — сказал он, подмигнув. — Это твои дядя с тетей?

— Танцуют на вечере в честь тридцатилетней годовщины своей свадьбы. Вечеринка получилась просто роскошной, — произнесла Молли, вспоминая, как были потрясены родители Джейни, когда они устроили им такой сюрприз. Всю основную работу сделала Джейни: приглашения, программу и прочее, но зато Молли придумала отметить этот день в ресторане и подарить им билеты в круиз. — Я решила, что их надо наградить за то, что они так долго меня терпели.

Доминик прошел к туалетному столику.

— Это фото я уже видел. Кто это?

— Миссис Клозер, — вздохнула Молли. — Она была нашей экономкой в Коннектикуте. Умерла двенадцать лет назад. Некоторое время я считала, что моя мама — это она. Просто ее зовут миссис Клозер. Мне было три года, я мало что понимала.

Доминик прошелся по комнате.

— Собака! Ух ты, какой лохматый. Наверное, самый любимый. Как его зовут?

— Блэки. Я нашла его на улице и притащила домой. Мамочка с папочкой даже не узнали, что я завела пса. Пока я была в школе, он… его сбил грузовик, который привез новую мебель. — Она слегка кашлянула. — Я не выпускала его за ограду, но вокруг дома он бегал где хотел.

Это официальный вариант истории для широкой публики. Правду Молли узнала потом: Блэки пробрался в комнату матери и сжевал туфли. С мамочкой случилась истерика. И тогда родители усыпили Блэки. Этого Молли никому не рассказывала.

Доминик — мудрый и замечательный — отложил снимок и взялся за другой.

— Здорово. Вечеринка в римском стиле?

Молли улыбнулась.

— Да, это в колледже. Сможешь меня узнать?

— Я узнаю тебя в любой толпе, — тихо сказал Доминик, поглядев на нее через комнату. — Оставим остальные на другой раз.

Он вернулся к кровати, взял с ночного столика список правил Джейни и сел.

— А это что такое?

— Самоучитель по руководству детским центром. Составлен Джейни для своей слабоумной двоюродной сестры.

Доминик перелистнул на последнюю страницу. В конце десять листов остались пустыми.

— Она тебе не доверяет?

— Доверяет. Это для новых правил. Больше всего мне нравится пункт тридцать два.

Доминик открыл правило номер тридцать два: «Никогда, повторяю, никогда НЕ учи детей вихлянию. Это не смешно».

— Что такое «вихляние»?

Молли улыбнулась.

— Так, ничего особенного. Садишься на пол, скрещиваешь ноги. Как в позе «лотоса».

— Знаю.

— А потом поднимаешься на коленки и идешь. Называется «вихляние».

— Ты так можешь?

— Да. Хотя не я это придумала.

Доминик коварно улыбнулся.

— Покажи.

— Ни за что. У меня будет очень глупый вид. Она получилась только у троих.

— Ты показывала ее детям?

— Конечно. Это Джейни навела меня на мысль. — Молли посмотрела на часы. — Только пятнадцать минут четвертого. Ты точно хочешь остаться со мной? Я могла бы включить телевизор, как обычно. Ночь лучше всего коротать в компании второсортных голливудских звезд, которые пытаются навязать тебе самые удобные и недорогие матрасы в мире.

— Нет, одну я тебя не оставлю. Ты очень испугалась.

— Я уже все забыла, — соврала Молли. Пожалуй, на ее памяти это было самое бессовестное вранье.

Большую часть жизни она пыталась убедить себя, что просто не любит темноту. Вчера ей снова пришлось признать: темнота пугает ее, темные закрытые помещения наводят на нее ужас… и снова вспомнить реакцию родителей на историю с мясной мистера Хартцеля.

Они не обратили на ее испуг никакого внимания. Не обратили на нее никакого внимания. Всю свою жизнь они не обращали на нее никакого внимания. Позвони Джерри, пусть найдет ей новую школу и выпишет чек, нам пора на скачки быков в Памплону.

Доминик взял ее за руку.

— Я останусь здесь.

Она покачала головой, улыбнулась и затеребила пуговицы на пижаме.

— Ладно. Чем же мы с вами займемся, достопочтимый мистер Доминик? Кажется, я догадываюсь.

— Нет. Не сегодня, Молли, хотя утром я наверняка буду страшно жалеть, что отказался. Давай лучше попробуем узнать друг друга поближе.

Нет, Доминик, пожалуйста. Я не могу так.

— Да? — Она прижалась к нему. — А я думала, мы успели отлично изучить друг друга.

— Правда? И какое у меня любимое блюдо?

Она отодвинулась и нахмурилась.

— Любимое блюдо? Это и называется «узнать друг друга поближе»?

— Предлагаю начать с этого. Имей в виду, это не телячья печень.

Ей отчаянно хотелось, чтобы этот разговор поскорее закончился.

— Эх, а я поставила на нее все, что у меня было.

— Картофельное пюре. Я за него родину продам. Густое, нежное, с маслом или подливой. Знаешь, как здорово построить из него башню, потом выесть немного в центре и налить туда подливы? Когда мы были детьми, я ел свое пюре только так. Главное было — сохранить стенки башни.

— Ты что, шутишь?

— Ничуть. Очень важно, чтобы башня осталась цела. Вижу, ты в картофельном пюре ничего не понимаешь.

— Точно. И это только один из моих пороков.