Кахатанна. Тетралогия (СИ)

Его только что подняли с кровати сообщением, что королеве дурно, но никто ничего толком не объяснил. Однако во дворце потихоньку начиналась паника. С быстротой молнии разнесся слух, что на королеву навели порчу, ибо несчастная обезумела в считанные дни. Виновных подозревали, но имен вслух не называли – откровенно боялись. Еще больше, чем болезни и колдовских штучек, боялись того, что должно было воспоследовать за смертью государыни Лаи. Характер графини был хорошо известен не только при дворе, но и по всему королевству. Эта прекрасная женщина, охотно позволившая погубить собственного мужа, истребившая почти всю свою родню после того, как та отказалась одобрить ее связь с королем, слыла жестокой и алчной, коварной и злобной. Нельзя было представить себе более разительного противоречия, нежели то, какое являли собою внешность и душа Бендигейды.

Лекарь с тревогой думал о том, что ему предпринять. Если выяснится, что королеве можно помочь, то насколько это опасно для него самого? Не отомстит ли ему королевская любовница в том случае, если припадки государыни – это ее рук дело? А если нет? Если графиня здесь ни при чем, и король покарает придворного медика за недостаточно хорошо и быстро оказанную помощь?

Лекарь взял тяжелую, слабую руку Лаи и попытался нащупать пульс. Сердце королевы билось, но слабо и прерывисто.

– Выйдите все, – сухо распорядился лекарь. – Королеве нужно много воздуха. Откройте окна, принесите мне чистое полотно, мускусную воду и соли.

Слуги со всех ног бросились выполнять приказания. Придворные потеснились в коридор. Королеву любили и не желали ей зла. Все со страхом ожидали, что Бендигейда Бран‑Тайгир когда‑нибудь возьмет власть в свои руки.

Но прошли те времена, когда королю пытались открыть глаза на истинную сущность его фаворитки. После того как герцог Ганиг, повелитель нантосвельтов, заплатил головой за свою откровенность, честность и преданность правящему дому, больше желающих не находилось. Недовольные отправились в длительные путешествия по всему Варду, которые раньше с куда большей откровенностью называли изгнанием.

– Пропустите меня! – раздался внезапно мелодичный голос.

Толпа придворных испуганно расступилась, пропуская любовницу короля. Графиня Бран‑Тайгир пришла, чтобы увидеть все своими глазами. При виде этой юной и прекрасной женщины король настолько забылся, что расцвел улыбкой – и это у постели тяжело больной жены. А Бендигейда, казалось, и не заметила монарха. Она буквально впилась взглядом в бледное, без единой кровинки, лицо лежащей королевы. И только богам было ведомо, что она хотела увидеть...

При дворе считали, что красавица графиня приворожила старого монарха, ибо одного ума и одной красоты было все‑таки недостаточно для того, чтобы король самого могущественного западного государства настолько забыл свой долг перед страной, честь и доброе имя.

Внезапно королева забилась на постели, задергалась и закричала страшно и пронзительно. Все отшатнулись от неожиданности.

– Позовите короля! – вдруг отчетливо произнесла Лая между двумя воплями.

– Его величество здесь, – осторожно сказал ей лекарь.

– Позовите короля! – настойчиво повторила королева.

– Я здесь, дорогая, – громко отозвался Фалер.

– Ваше величество, я должна поговорить с вами, – прошептала бедная женщина. – Я заклинаю вас именем той любви, что была между нами некогда, я заклинаю вас именем наших детей, послушайте...

– Не волнуйтесь так, ваше величество, – сказал король. – Как только вам станет лучше, мы непременно поговорим.

– Мне не станет лучше, – произнесла Лая таким скорбным голосом, что присутствующие невольно поежились.

– Ну что вы, королева, – раздался мягкий, бархатистый голос Бендигейды. – Мы все будем молить богов о вашем здоровье.

– А, это вы, графиня, – безразлично отметила королева. – Вы здесь, здесь тоже.

– Всегда к услугам вашего величества, – поклонилась графиня Бран‑Тайгир, подходя ближе.

Тут и произошло то, что на долгое время потрясло короля и придворных. Лая безумными глазами обвела окружающих, вздрогнула всем телом, когда взгляд ее натолкнулся на незримую преграду, и лицо ее смертельно побледнело.

– Нет! Нет! Уберите!!! – закричала она так страшно, как кричат в последние минуты пребывания в этой жизни, чтобы дозваться до глухих и бесчувственных.

Лекарь прошептал на ухо королю:

– Ее величеству не следует так волноваться, она очень больна. Может, прекрасной графине не стоит смотреть на страдания королевы, это огорчит и расстроит ее, подействует на здоровье.