Кахатанна. Тетралогия (СИ)

Герцог Талламор – наместник Великой Кахатанны в славном Хартуме – отреагировал незамедлительно, отправив довольно большое войско навстречу нежданному врагу. И все должно было закончиться в считанные дни, но внезапно дикари Тонгатапу тоже решили поучаствовать в дележе хартумского золота. Их племена, вечно воюющие между собой – что было данью национальной традиции, – объединились на время этого славного похода. Дикари были примитивны: их воины, вооруженные копьями и стрелами с каменными наконечниками, обсидиановыми и деревянными мечами и отравленными дротиками, не могли выдержать лобового столкновения с великолепной, грозной и прекрасно обученной армией Хартума. И они это прекрасно понимали. Однако им под силу было грабить и убивать мирных жителей, жечь посевы, громить и крушить все, что попадалось на их пути. Они походили на тучу саранчи, которая налетает и пожирает все, что попадает в ее поле зрения, а затем исчезает, оставив после себя голод и мор.

Племена Тонгатапу вели партизанскую войну на территории противника, и солдаты герцога Талламора вынуждены были рыскать за ними по всей стране. Одетые в шкуры, украшенные огромным количеством бус и браслетов, сделанных из ракушек и клыков хищников (иногда там попадались и человеческие зубы), в звериных масках или просто оскаленных черепах, надетых на голову, – дикари были смертельно опасны и тем, что пищу себе искали привычную: кровь, печень и сердце врагов, лучше всего – славных и сильных воинов.

Лейрийские войска наступали с юга, и положение в Хартуме стало весьма тяжелым. Тогда и появились у стен Хахатеги войска короля Грэнджера.

Гномы поспешили на помощь, как только поняли, что без них добрый Банбери Вентоттен, герцог Талламор, не справится с этой напастью.

– Как я рад, Раурал, как я рад, – повторял он, обнимая коренастого советника. – Хвала богам, а то я уже хотел было обращаться к нашей драгоценной Каэ за помощью, но у меня все язык не поворачивался.

– И правильно, – согласился Раурал. – Нам туго приходится, но Вард буквально залит кровью. Она бы помогла, я не сомневаюсь, но чего бы это ей стоило? Вы знаете, что урочный час приближается?

– Конечно нет. Могу только предполагать, – искренне огорчился наместник Хартума. – Судя по тому, что творится в мире, действительно приближается. И мне очень, очень жаль.

– Рано сдаваться! – бодро воскликнул Раурал. – Вы лучше скажите, здесь еще подают тот знаменитый салат, о котором наш добрый Рогмо – пусть будет ему пухом земля – прожужжал мне все уши?

– Знаете что, пойдемте‑ка на кухню, и я приготовлю его сам, как готовил для Кахатанны и нашего дорогого Рогмо. В специальном серебряном тазике. У меня есть подозрение, – понизил он голос до шепота, – что мой повар пренебрегает своими обязанностями и готовит овощи не в серебряном тазике, а в каком придется. Скажу больше: я догадываюсь, что часто он варит овощи не тринадцать с четвертью минут, как это положено, а все четырнадцать. – Тут он выдержал драматическую паузу. – Может, даже четырнадцать с половиной. Представляете?!

– Неужели? – комично изумился Раурал, приподнимая брови. – Это государственное преступление. Правда, никогда не догадывался, что приготовление простого салата – настолько сложное дело.

Банбери Вентоттен деликатно промолчал, но весь его вид показывал, что в таком случае он невысокого мнения о знаниях гномов.

С прибытием гномской армии и дикарям, и лейрийским войскам пришлось начать неорганизованное отступление, как его обозначали в донесениях, или попросту – паническое бегство. Маленькие, передвигавшиеся бесшумно, зачастую по тайным подземным ходам или нехоженым тропам, гномы истребляли захватчиков с ошеломительной легкостью. Они выскакивали из‑под земли – в буквальном смысле слова – и утаскивали за собой вражеских воинов, осыпали их стрелами с верхушек деревьев или со скал, заманивали в пещеры или непроходимые чащобы.

А с появлением в их рядах эльфов исход войны был окончательно решен. И лейрийцы, и особенно дикари Тонгатапу боялись эльфов больше, чем своих злобных и кровожадных божков.

* * *

Легкокрылый Астерион опустился на нос флагманского судна прямо напротив капитана Лооя.

– Что? – спросил тот негромко.

– Плохо. Люди не вытянут. Две сотни лучших кораблей, отборные мореходы и воины тоже не самые плохие. Разве что ты захочешь нагромоздить горы трупов поперек реки. К тому же мне показалось, что вслед за кораблями кто‑то движется, какие‑то морские твари, поднятые из самых глубин. Но я не смог рассмотреть, брат. Море – это твоя стихия.

– Вот где пригодился бы гневный Йа Тайбрайя, – мечтательно молвил капитан Лоой. Его огромные глаза сверкали и переливались всеми оттенками морской волны.

– А ты не можешь попытаться его разбудить?

– Не могу. Кровь эльфа, принесшего себя в жертву на Алтаре, действует безотказно. Еще сотню лет, это минимум, он будет спать в Улыбке Смерти. Может, это и к лучшему. Кто знает, против кого он бы оборотился, вмешайся в это дело Мелькарт?