Кахатанна. Тетралогия (СИ)

Когда утром следующего дня они спустились со скал уже по другую сторону ущелья Девяти Баронов, альв, ступив на плотный и темный ковер мха, вздохнул:

– Ну вот, опять болото. Бордонкай, может, ты все‑таки полюбишь болота?

– Зачем? – изумился гигант.

– А затем, что мне начинает казаться: всю оставшуюся жизнь мы проведем на болотах.

– Ну, знаете ли! – взревел Бордонкай.

– И где, интересно, находится город джатов? – спросила Габия.

– Одни боги ведают, ‑безмятежно откликнулся Джангарай.

– А как же мы можем в него не попасть, если не знаем, где он?

– Посмотрим. – Ингевон широко шагал по мху, погружаясь в воду по щиколотку. – Так ведь это не болото, а сплошное удовольствие, если сравнивать его с болотом Аллефельда.

Всходило солнце, освещая лучами изумрудную зелень Тор Ангеха. Здесь царило буйство красок и запахов. Огромные деревья возносили ввысь свои пышные кроны. Великолепные цветы – яркие, крупные и невероятно душистые – усыпали пышные кусты. Стволы деревьев были увиты лианами и какими‑то неизвестными ползучими растениями с мелкими и, как оказалось, колючими листьями.

Под ногами во все стороны разбегалась мелкая шумная живность. Диковинные птицы пели на разные голоса, отчего на душе становилось празднично и легко.

Однако идти по мху по щиколотку в воде оказалось делом утомительным; едва солнце поднялось над горизонтом, как в лесу наступили духота и жара. Удушливые испарения поднимались от влажной почвы, тучи жужжащих надоедливых насекомых начали отравлять путешественникам жизнь. Они задыхались от непривычной влажности, истекали липким потом и уже спустя несколько часов с ног до головы были заляпаны грязью.

– Кошмар какой‑то, – пожаловался альв. – На первый взгляд казалось так красиво. А тут, знаете ли, всякой гадости не меньше, только еще и жарко в придачу.

– Я бы, кажется, кожу снял, – сказал Джангарай, вытирая мокрый лоб грязной ладонью, отчего по всему его лицу прошла широкая коричнево‑черная полоса.

Эйя и Габия сделали просто: они обернулись волками и теперь уныло брели по лесу, высунув языки и тяжело дыша, – шерсть спасала их от насекомых, зато им было жарче, чем людям.

Так, в войне с мошкарой, гнусом и жарой, прошел этот выматывающий длинный день. Нумнегир действительно протекал через весь лес, и они ориентировались по нему, углубляясь в чащу Тор Ангеха.

Впервые он ощутил себя живущим в незапамятные времена. Он открыл глаза, и первое, что они увидели, была темнота. Тогда он не знал такого слова, но сразу же чувствовал ее липкое, холодное и пустое прикосновение.

В этой темноте что‑то двигалось, шевелилось и жило своей собственной жизнью.

Он неуверенно приподнялся и сел. Тело его было тяжелым и плохо повиновалось. В этот момент вспыхнул первый в его жизни свет. Свет понравился ему гораздо больше темноты – теплый, живой, реально существующий. И в этом свете он увидел живое существо Оно было прекрасно и смотрело на него, улыбаясь. Оно так понравилось ему, что он протянул руки и заговорил, пытаясь высказать сразу все нахлынувшие чувства. И странное существо подошло ближе и потрепало его по голове...

Джоу Лахатал создал Тавроса Тригарануса не из необходимости, а по собственной прихоти, чтобы посмотреть, что у него получится. Получилось вполне сносно, но не очень интересно. Тригаранус был лишен способности говорить и только невнятно мычал, силясь высказать какую‑нибудь мысль. Впрочем, бог серьезно сомневался в том, что в уродливой высоколобой голове созданной им твари могут вообще возникать мысли.

Сама идея произвести на свет это существо возникла у Джоу Лахатала, когда он странствовал по континенту в поисках старых храмов и древних городов. В центральной части Варда, в девственном тропическом лесу, он натолкнулся на развалины, которые потрясли его своей красотой. Гигантские здания, сложенные из грубо отесанных глыб, были исполнены особого изящества, помноженного к тому же на обаяние старины. Увитые ползучими растениями, засыпанные землей и древесной трухой мраморные фонтаны, потрескавшиеся и поросшие травой каменные плиты на древней площади – мертвое воспоминание о былых славе и могуществе неведомого народа – понравились Верховному богу.

Недалеко от этих развалин он обнаружил жалкое поселение – ряды грубо сработанных хижин, в которых обитало дикарское племя, поклонявшееся огню. Джоу Лахатала позабавила мысль вдохнуть жизнь в умерший город и заодно дать дикарям собственного бога. И поскольку ничто не мешало ее воплощению, он и создал странное существо, поселив его в старом храме. И, не беспокоясь больше о будущем своего творения, покинул эти места.

Несколько дней Тригаранус провел в том месте, где явилось ему впервые прекрасное создание, ожидая, что оно наконец придет за ним и заберет с собой. Но время шло, а он оставался в одиночестве, заброшенный, жалкий и покинутый. И совершенно несчастный. Он ощущал себя разумным созданием, хотя и не мог вполне точно определить свои ощущения. Он наивно полагал, что является одним из таких же существ, как и то, которое он увидел при своем появлении на свет.