Кахатанна. Тетралогия (СИ)

— Я тебе потом расскажу, немного позже. А пока стой, молчи и не мешай им.

— О боги, боги! — вздохнул толстяк. — Неужели со мной древним, и значительным существом, так разговаривает какой‑то мальчишка?! Неужели это допустимо потому, что он гений?

— Нет, потому что ты меня любишь, — сказал чародей.

— Это правда, — вздохнул Барнаба. — Люблю. И страдаю от этого.

Бессмертные явились толпой, но встали в стороне, ожидая, пока Лоой поговорит со всеми остальными. Капитан обнял и расцеловал каждого, с кем пережил столько приключений и опасностей. Особенно тепло он простился с Номмо и Куланном.

— Мне отчего‑то страшно, — сказал альв, когда Лоой уже не мог его слышать. — Словно он перед смертью прощается.

— Мне тоже так показалось, — согласился князь Алглоранн.

А капитан подошел к Каэтане и бессмертным, которые вдруг все вместе решили проводить его.

— Что вы думаете по этому поводу? — поинтересовался Нингишзида, обращаясь к татхагатхе. — Я никогда не замечал, чтобы Солнцеликий Кэбоалан, или, скажем, Курдалагон, или Тиермес испытывали дружескую привязанность к нашему доброму Лоою. Конечно, он человек достойный и всеми нами любимый, но как‑то непонятно все сложилось. И Аннораттха стоит среди них как равный, — что это за птица, до сих пор ума не приложу?

Тхагаледжа о многом догадывался, многое поведала ему и сама Богиня Истины накануне вечером. Отчего‑то Каэ торопилась избавиться от всех секретов и была откровенна с правителем Сонандана как никогда. Потому он почти наверняка знал, что капитан Лоой умер еще тогда, во время столкновения с отрядом тагар, а его место занимает кто‑то другой, не имеющий иного пристанища в этом мире, что полное преображение еще не свершилось и тот, кто занял место капитана, не захотел огорчать его друзей и до последнего играл его роль. Но в миг расставания явились к нему и другие, и он не мог пренебречь ими. Татхагатха смотрел с печалью, как прощаются с Лооем Траэтаона и Тиермес, Курдалагон и Астерион, Кэбоалан и Новые боги. И вот только Каэ осталась стоять на берегу, не обращая внимания на то, что волны лижут ее ноги.

— Что бы ни было, — говорит капитан, волнуясь, — как бы ни сложилось… Я очень хотел вернуться сюда, правда. Я не забыл об Арнемвенде. Обещай рассказать им, что не по своей воле я так долго отсутствовал.

— Расскажу, обещаю. И еще, спасибо за подарок, без него я бы не вернулась с Шеолы, — отвечает Каэ.

— Все равно не понимаю, как это тебе удалось. Ну что, останусь жив — расскажешь.

Он наклоняется и крепко целует ее в обе щеки, целует как равный, как брат. И это немало удивляет ее подданных. А капитан взбегает вверх по трапу, затем трап поднимают, и корабль медленно отходит от пристани.

— До свидания, — шепчет Каэ. — Возвращайся с победой.

Она поворачивается и уходит прочь, потому и не видит, как капитан Лоой, стоя на носу корабля, нетерпеливо разворачивает переданный Аннораттхой сверток. Что‑то вспыхивает на солнце.

— Вы видели, вы видели, что там? — взволнованно спрашивает Нингишзида, становясь на цыпочки, чтобы разглядеть.

— По‑моему, какое‑то оружие, — отвечает Тхагаледжа. — Вроде меча на длинном древке, если я не ошибаюсь.

— Нет, не ошибаетесь, — говорит Аннораттха, почему‑то оказавшийся рядом с ними. — Единственный в своем роде предмет — знаменитый меч Йабарданая.

И уходит вслед за Каэтаной прежде, чем его собеседники успевают спросить, а откуда это, собственно, у простого паломника обнаружилась такая вещь?

* * *