Каким был для меня XX век. Российский посол в отставке вспоминает и размышляет

Реалии мировой политики таковы, что в наш век (как, впрочем, и во все предыдущие века) расслабляться непозволительно. В XIX столетии российский канцлер князь Горчаков Александр Михайлович при весьма похожих обстоятельствах — после крупных поражений России — спокойно говорил, что Россия «сосредотачивается». Им же произнесены веские слова: «Будущность России огромна, но путь нелегок». В декабре 1998 года эти слова были воспроизведены на мемориальной доске с барельефом А. М. Горчакова, установленной по случаю 200-летия со дня его рождения на здании Дипломатической академии Российской Федерации, что у Крымского моста в Москве.

Очень кстати вспомнились эти слова как напутствие для России перед вступлением в новое тысячелетие. Хорошо и то, что четко произнесены другие верные слова: никто не поможет России, кроме нас самих. Произнесли — нужно действовать!

Забывая своих предков, мы и себя обрекаем на забвение

Без корня и полынь не растет.

На свете все сыщешь, кроме отца с матерью.

«Времена не выбирают, в них живут и умирают».

А. Кушнер

Человек— такое существо, которое смеется над семейным альбомом, но даже не улыбается, глядя на себя в зеркало.

В пылком юном возрасте, когда мы так сосредоточены на себе и на своем самоутверждении, редко приходит в голову мысль о праотцах, мы устремлены вперед. С годами многие начинают понимать, что прошлое — часть нас самих, что мы сами становимся в глазах своих детей «предками», о которых нам так скучно было думать в дни нашей молодости.

Существуют, несомненно, благородные исключения, но я к ним не принадлежал и о своих предках, своих корнях стал задумываться, лишь когда подросли собственные дети.

Мне повезло, что у меня была исключительных душевных качеств мама. Она родилась в 1909 году, 26 января по новому стилю, и прожила почти 85 лет, не дотянув до этого почтенного юбилея восемь недель.

Особенными качествами мамы были поразительное терпение, почти неправдоподобное при ее сильном и порывистом в молодые годы характере, доброта, доверие к людям. Ей платили ей тем же. На протяжении всей своей жизни я помню, что к ней обращались только ласково: «Лизочка» или уважительно: «Елизавета Петровна». Только две ее младшие сестры позволяли себе даже в почтенном возрасте привычный капризный тон: «Лиза, а Лиза», — что не удивительно, поскольку она была для них нянькой в те лихие годы, когда их мать служила прислугой или обустраивала собственное скромное хозяйство.

Мама была глубоко верующим, православным человеком. Она крестила меня в местной православной церкви, когда я родился, заботилась о том, чтобы были крещены мои сын и дочь, хотя тогда это сделать было уже сложнее, и очень радовалась, когда мой сын рассказывал ей о крещении своих сыновей.

После ее смерти ко мне перешла икона Казанской Божьей Матери, которую я с детских лет помню стоящей у изголовья в спальне матери. Я не видел ее молящейся утром, она всегда вставала очень рано, но не раз видел ее перед иконой поздним вечером. И еще я храню Святое Евангелие, которое мама получила от своего отца и с которым не расставалась никогда. Этот небольшой молитвенник был издан Синодальной типографией Санкт-Петербурга в 1899 году. На первой странице твердой рукой выведенная четкая надпись: «Окончившему курс ученику 2-го мужского училища Бакурскому Петру».

Петр Иванович Бакурский, отец моей мамы и мой дед, родился в 1888 году в тихом провинциальном городке Петровске, что стоит, расчерченный прямолинейно, как шахматная доска, на полустепной равнине у истоков реки Медведицы, на перепутье между Пензой и Саратовом. Там же родились моя мама и сам я.

Бакурские были кузнецами на протяжении нескольких поколений, и прежде они жили неподалеку от Петровска в селе Бакуры. С этим колоритным названием связана забавная история, имеющая отношение к Петру I, который в свое время повелел основать Петровск (царский указ вышел в 1698 году), но об этом позже. Раньше кузнецы прозывались Юматовы, но после переселения на окраину Петровска получили известность как «бакурские кузнецы», в результате чего к ним и пристала фамилия Бакурские. Это было еще в прошлом веке.

В 1908 году двадцатилетний Петр Бакурский, старший из братьев (в семье были дочь Анна и четыре брата), женился на восемнадцатилетней Агафье Михайловне Опенкиной, также проживавшей в Петровске.

Петр вместе с отцом и младшими братьями дни напролет работал в кузнице, ковал, чинил телеги, подковывал лошадей, а вечерами порой участвовал в местных кулачных боях. Мальчишкой я слушал рассказы о том, как младшие Санька и Колька — они были самые низкорослые в семье, но крепкие, словно сжатые в кулак, — лучше всех управлялись с неприятелем, когда «ходили улица на улицу».