Какое дерево росло в райском саду?

Не сохранилось никаких свидетельств, что Вордсворты (Уильям был специалистом по преломлению воспоминаний, а из Дороти, думается мне, получился бы отменный фотограф) когда-либо видели первоцвет мучнистый, хотя его очень много на известняковых склонах близ Грасмира и у него даже есть местное камберлендское название – “bird een” («птичьи глаза»). Однако во время одной из совместных с Кольриджем прогулок они повстречали на своем любимом месте островок первоцвета обыкновенного, и для них этот уголок приобрел особое значение. Двадцать четвертого апреля 1802 года, спустя девять дней после встречи с «толпой нарциссов золотых», вдохновивших Вордсворта на его знаменитые стихи, Дороти отметила в дневнике: «Сегодня лил сильный дождь. Уильям позвал меня взглянуть на водопад за барбарисом. Вечером, когда мы шли в Райдейл, мы с Кольриджем немного отстали. К. остановился у ручья возле дороги, разлившегося в озерцо. Мы все остановились взглянуть на Светлячковый камень и растущие там первоцветы, которые глядели оттуда на дорогу из своего укромного уголка»[19]. Уильяма всегда влекло к растениям в подобных ситуациях, ему импонировала их отвага и стойкость на передней линии фронта. Первоцветы со Светлячкового камня, по словам Молли Махуд, были способны «устроить себе дом на самом неудобном месте, зацепившись корнями за крошки плодородной почвы в расщелине, они разложили листья розеткой, прижав их к земле, чтобы укрыть от ветра, а яркие легкие цветы свободно раскачивались на гибких стебельках – точь-в-точь воплощение изящества, независимости и стойкости, любимых добродетелей Вордсворта»[20].

В последующие годы Уильям часто возвращался к этому цветку и в жизни, и в творчестве, и живучесть первоцвета, похоже, служила для него личным ориентиром. В 1808 году, когда умер брат Вордсворта Джон, а Кольридж уехал из Озерного края, Вордсворт написал трогательный «Островок первоцветов»:

Какие войны здесь велись,
Какие царства пали
С тех пор, как первые цветы
Своими мы назвали –
В цепи Природы ты найдешь
Звено прочней едва ли!

(Пер. Н. Незвановой)

Окончательный вариант стихотворения был озаглавлен «Первоцветы на камне» и завершен двадцать лет спустя – к этому времени ассоциации с первоцветом отражали крепнущую приверженность Вордсворта англиканской вере и стали уже в равной степени теологическими и экологическими, поэтому стихотворение склоняется к назидательной притче в духе воскресной школы.

Цветы верны своим стеблям –
Союз их нерушим;
А стебли – корню, что в земле
Таится, нелюдим;
А корень тянется к камням
Всем существом своим.

(Пер. П. Завьялова)

Именно Дороти, не утратившей остроты взгляда и чутья к аллюзиям, предстояло твердой рукой вернуть первоцвет на скалу, к жестким реалиям выживания в природе и в семье. Когда она переписывала стихотворение брата для себя, то добавила подзаголовок: «Написано в марте 1829 года при виде островка первоцветов, буйно цветущих на камне, на которой мы видели буйно цветущие островки первоцветов вот уже двадцать девять сезонов кряду».

* * *