Какого темного?

– Вот только я с этой силой не в ладах, – пришлось признать. – Поэтому слабо представляю, как буду сражаться.

– Предоставь все своим товарищам, – ответил демон. – Они более опытны, а ты поделись магией, ее у тебя хоть отбавляй.

Допустим, Кай и прав. Да и сначала надо пройти испытание на смекалку. Что ж, как говорят мудрецы, буду решать проблемы по мере их поступления. А пока существовали вопросы, которые действительно не давали покоя. И один из них – мой новоиспеченный братец. Не то чтобы я имел что-то против Ника. Наоборот, испытание талантов показало, что он силен не только магически, но и духовно. Потому что некромантия – это все-таки искусство, если брать ее в масштабах способностей Ника. Убивать его не хотелось. На пару минут представил, что будет, если я привезу Ника во дворец и представлю семье. Вытянувшееся лицо сестрицы. Глаза братьев. Эх, придется пропустить развлечение, потому что жить некроманту осталось мало.

– Когда у тебя такое лицо, мне становится страшно, – Кай успел улечься и теперь наблюдал за мной со своей стороны комнаты. – О чем ты думаешь, Вестер?

– О Нике Роберине и его страшной тайне, – признался я. – Не ожидал такого. А ты?

– Для первого курса Роберин слишком силен. Кстати, сомневаюсь, что это его настоящее имя. Вовлечь в заклинание некроманта сотни человек – резерв нужно иметь поистине огромный. Поэтому нет, я не удивлен. Но на его месте я предпочел бы проиграть и промолчать. Либо он сознательно это сделал. Только не пойму, чего добивается Ник. Хочет найти последователей? Надеется, что темный властелин не дотянется до него под сводами академии? Или просто жить надоело?

– У демонов так же относятся к внебрачным детям? – решил поинтересоваться я.

– Проще. Обычно их принимают в семью. Но тут дело в другом. В правящем доме демонов проблемы с наследниками. Многих убивают еще в юном возрасте, когда демоны не могут защититься. Остаются только самые сильные. И если внебрачный ребенок достаточно силен – то почему нет? Конечно, на престол он претендовать не может. И обязан отдать жизнь за правителя.

– Так проще, – согласился я.

– Ты лучше знаешь высшие круги темных. Твои ставки? Сколько протянет некромант?

Я бы не дал ему и часа. Но промолчал. Откуда Каю знать, что тот, кто должен забрать жизнь Роберина, уже здесь? Вот только я уже решил, что не стану этого делать. Пусть Дэл присылает своих людей, если захочет. А мне претила мысль о том, что придется убить брата, пусть и сводного.

– Не больше недели, – предположил вслух. – Пока новости дойдут до столицы, пока властелин примет решение.

– А есть ли шансы, что решение будет в пользу Ника?

– Нет, – искренне ответил я. – Однако если допустить, что Эринальд Третий решит не пачкать руки, опять-таки возникает два варианта. Первый – он принимает Ника в семью через артефакт рода, и тот становится последним в очереди наследования. Второй – клятва вечной верности правителю. Ник никогда не сумеет поднять руку на властелина, но никто не сможет помешать ему обратиться, допустим, к наемным убийцам. Оба варианта – спорные, так что Эринальд не пойдет ни на один из них. Пожалеть некроманта – подписать себе смертный приговор. В какой-то степени.

– Ты рассуждаешь как темный властелин, – фыркнул Кай.

– Я всего лишь оцениваю здраво, – я погасил светильник, разделся и лег. – Спокойной ночи.

Шун что-то пискнул из глобуса.

– Спокойных снов, – откликнулся демон.

Нет, я не мог ввести Ника в род. Еще один наследник, пусть и последний в очереди, мне ни к чему. Вспомнился пример старшего брата, который с легкостью убрал с дороги отца, когда решил, что тот засиделся на троне. Пусть и погиб сам. У меня еще два брата и сестра, которые наверняка часы считают до моей кончины. А клятва… Клятвы созданы для того, чтобы их нарушать. Я предложил Каю только один из способов, как это можно сделать. А их – миллион. Жаль Роберина. Хороший был некромант.

С этими мыслями я заснул. А проснулся в твердой решимости забыть то, что слышал. Тут Эрин Вестер, а не Эринальд. Вот и буду Эрином. А какое дело студенту до брата властелина? Правильно, никакого. Буду думать о соревновании. Ведь предстоял непростой этап. В своей смекалке я не сомневался, но судьям не доверял. С них станется придумать нечто такое, что заставит меня провалиться сквозь землю.

После завтрака мы в который раз направились на поле. Я уже чувствовал себя здесь как дома. Казалось, могу перечислить все бугорки и впадины на его поверхности. Хоть таких и было всего ничего. А вот состав жюри на этот раз впечатлял. В него входил сам ректор и два его заместителя. Чувствовалось, что дело движется к финалу. Помощники ректора вынесли на поле восемь тазов. От удивления у меня брови поползли вверх. Не прикажут же нам в них скакать? Когда эти же помощники выставили восемь бочек, мне и вовсе стало не по себе.

– Уважаемые студенты, – Редеус лучился довольством. Еще бы, после непростого месяца ректор теперь издевался над нами, а не мы над ним. – Прошу вас подойти к бочкам.

Мы заняли свои места, все еще не догадываясь, в чем дело. Где подвох?