Какого цвета ночь?

Я бесшумно прошла по темному коридору и застыла в дверях, выглядывая из-за косяка. Картина, представившаяся мне, не была странной. За столом спиной к двери, задрав ноги в грязных ботинках на подоконник, сидел мой начальник и болтал по телефону. Глаз мой ничуть не протестовал против увиденного, но вот слух…

— И вот она мне говорит… — мурлыкал Михаил, очевидно щурясь от сладких воспоминаний. — Я, говорит, всю жизнь мечтала… Я, разумеется, говорю, что я тоже. Я прямо чувствую, ее всю трясет… Ну, естественно, я тоже завожусь… Я, конечно, на работе, мне, понятное дело, нельзя, тем более у трупа ее мужа… И вот мы садимся в машину, едем ко мне… Я, естественно, гоню как ненормальный. Ночь, машин почти нет, дождь льет как из ведра… Ну, ты знаешь, какой сегодня ночью дождь был… Представь, на скорости сто шестьдесят километров она начинает мне расстегивать рубашку…

— Когда это, интересно, твоя машина давала сто шестьдесят в час? — поинтересовалась я на самом интересном месте.

Трубка мгновенно полетела на рычаг, телефон жалобно пискнул, ноги в грязных ботинках как ласточки слетели с подоконника, стул с лязгом отъехал в сторону. Мой шеф вскочил, точно кто-то опрокинул на него чан с концентрированной серной кислотой.

— А, это ты… — разочарованно промолвил он, увидев меня в дверном проеме, и осел на место. — Подкралась, как кошка. — Он начал с мнимой деловитостью перебирать бумаги на столе. — Между прочим, рабочий день начинается в девять!

Я сделала вид, что не расслышала.

— Слушай, а о ком ты сейчас рассказывал?

— Так, болтал с приятелем… В органах вместе служили.

— Я поняла, с кем ты болтал, но не поняла о ком. Надеюсь, не обо мне?

— Нет, нет, что ты… Так, одна старая история. — Мишка катастрофически стал заливаться румянцем, его глаза смущенно бегали по сторонам. — Я тогда еще служил в милиции…

Никогда не думала, что он способен так краснеть — сначала лицо и шея стали розовыми, потом пурпурными, потом багровыми, потом иссиня-коричневыми. Ждать, когда он почернеет от стыда, я не стала:

— Ну как, звонки от клиентов были?

— Пока нет, — вздохнул шеф. — Думаю, надо дать еще одно объявление в газету. И еще знаешь что… Распечатай на принтере рекламу и развесь ее по всему району. На остановках, на подъездах, около магазинов. Глядишь, кто и клюнет…

— Лучше в качестве рекламы напечатай ту историю, которую ты только что пел по телефону, — невинно предложила я. — Кажется, она будет иметь больший успех. По крайней мере, у мужской половины населения… Назови ее романтично. Например, «Будни частного детектива».

Михаил опять принялся рдеть как майская роза.

Я спросила:

— А что, твой приятель до сих пор трудится в органах?

— Да… И знаешь, я на него сейчас очень рассчитываю! Я думаю…

— Думаешь с ним и дальше обсуждать свои любовные похождения возле трупа еще теплого мужа? Скажи, а она действительно его убила?

— Ну слушай, хватит!

— Ладно, ладно…

— Этот приятель может быть нам полезен. Добыть кое-какую информацию. Ну, там, сведения всякие, о людях, о машинах… Кроме того, у него есть кое-какие знакомые среди экспертов-криминалистов. По дружбе, думаю, помочь не откажется. Конечно, я буду ему кое-что платить, когда мы развернемся в полную силу. Сама понимаешь, за бесплатно нынче только кошки родятся…

Александра Калитина, в замужестве Чипанова, готовилась к приему гостей. Если точнее, то к приему одного гостя. Гость у нее ожидался особенный. Не просто какой-нибудь приятель, заскочивший перехватить сотню-другую до получки, или подружка, вздумавшая произвести ревизию Александриного гардероба, косметики и ее жизни вообще. Гость этот был тайный, долгожданный и, проще говоря, любимый.

Достав из шкафа комплект шелкового постельного белья, на котором по черному полю разбежались разноцветные экзотические бабочки, Александра принялась застилать широкую двуспальную кровать орехового дерева из итальянского гарнитура. Взбила подушки, расправила кончики наволочек, накрыла было постель китайским покрывалом с ручной вышивкой, но потом с раздражением сбросила его на пол — оно сегодня не пригодится. В порыве страсти, когда мир сливается в сплошную радужную полосу, когда небо падает на землю, а земля дрожит, как будто близится конец света, — такой первобытной страсти покровы не нужны!

Запахнув короткий пеньюар, разошедшийся в стороны при движении и приоткрывший чудесно округлую (после операции с силиконом) грудь с чуть заметными белыми шрамиками, прикрытыми складкой кожи, Александра упала на постель, разбросав в стороны руки. Сегодня будет незабываемый день! Сегодня она сведет его с ума своей страстью! Сегодня все складывается замечательно, будто специально! Она придумала такое! Он сойдет с ума!

Ее рука с острыми наманикюренными ногтями потянулась к телефону. Длинные гудки в трубке. Сухое «алло», сказанное таким родным, таким любимым голосом.

— Это я… — произнесла она таинственно, глуховато, чуть приподнимая уголки губ в лукавой улыбке.

— Слушаю, — произнес он все так же сдержанно. Она улыбнулась про себя — все ясно, он не один.