Каков человек, таков и ангел его. Рассказы

Мишка сидел за кустом смородины и бросал мелкие камешки в окно своего друга. Ещё с вечера они с Вовкой договорились, что с утра пораньше пойдут на речку ловить сома, но, видимо, друг проспал. Ведь не каждый сможет проснуться в четыре утра, набить карманы вчерашними пирожками с повидлом и, не разбудив родителей, смыться через окно. Только бы Вовкина мама, тётя Маша, не проснулась. Она женщина строгая и не раз грозилась оторвать Мишке уши, да и крапивой по заднице ему не раз перепадало. Хоть Вовка был на месяц старше Мишки и хулиганили они всегда вместе, но почему-то доставалось всегда от Вовкиной матери только ему. Своего Вовочку, сыночка любимого, она почему-то жалела. Может, конечно, Вовка получал от неё кренделей уже дома, только вот ни за что в этом не признавался.

— Ты чего здесь? — услышал Мишка чей-то шёпот справа от себя.

У Мишки аж кепка с головы упала, во как волосы на голове зашевелились. На Мишку аж икота от страха напала. Он осторожно повернул голову в сторону шёпота. Рядом с ним, пригнувшись и, видимо, давно уже наблюдая, как он кидает камешки в окно, сидел его друг Вовка.

— Да ты чё… — сдерживает икоту Мишка.

— Чего ты чё? — не понял Вовка.

— Ты откуда здесь взялся? — выпучил глаза Мишка. — Напугал меня, аж волосы на голове вспотели.

— Так я у тебя был. Свистел-свистел, тебя нет, ну я и назад пошёл. Смотрю, ты здесь сидишь. А ты чего камни-то в окно к мамке кидаешь?

— Да ты чё… — снова заикал Мишка, — это же твоё окно.

— Было моё. Я уже неделю, как на веранде сплю. Жарко в доме.

У Мишки снова упала с головы кепка.

— Вот ты, Мишка, всё обижаешься, что мамка только тебя крапивой лупит, — шепчет друг. — А чего ей меня-то лупить? Я по утрам камни к ней в окно не кидаю.

Мишка хотел что-то ответить своему лучшему другу, но икота ему не дала.

— Ну чего ты всё икаешь! — начал злиться Вовка. — Мамку разбудишь. Попей воды.

— Нет у меня воды, — с трудом проговорил Мишка.

— Вон колонка на улице, — отодвигает в сторону штакетину на заборе друг, — давай за мной.

Уже через пару минут друзья были промокшими с ног до головы. Ну разве можно спокойно смотреть, как из колонки течёт вода. Сначала Вовка слегка брызнул на друга, затем Мишка. Ну и пошло-поехало. Остановились они только тогда, когда у обоих перестал зуб на зуб попадать.

— Мишка, ты не поверишь, чего я недавно видел, — не может отдышаться от ледяной воды Вовка.

— Да чего можно увидеть такого в нашей деревне, о чём я не знаю? — с безразличием в голосе отвечает друг.

— Побожись, что никому не скажешь, — сделал таинственным лицо Вовка.

— Вот тебе крест, — неумело перекрестился Мишка.

— Поклянись.

— Да ладно тебе, Вовка, чего пристал, — делает вид Мишка, что ему не интересно, — не хочешь — не говори.

— Ладно, скажу, — сдаётся друг. — Я, когда от тебя шёл, чудище ночное видел.

— Кого видел? — скривилось в улыбке Мишкино лицо.

— Чудище ночное, — повторил друг, — оно из сарая бабушки Веры выглядывало. Огромное, лохматое. Жуть.

— Да не, не верю, — ухмыльнулся Мишка, — это, наверное, Ангар был.

— Нет, не Ангар. Пёс в это время на цепи сидел, за будкой прятался.

— Всё равно не верю, — хихикнул Мишка. — Чего ему в сарае-то делать? Чего ему в сарае-то прятаться, когда лес кругом. А почему чудище ночное?

— Так ведь днём оно не показывается, только ночью. Спит оно днем. Мне бабушка рассказывала, что кур чудище в деревне крадёт. А ещё мне бабушка рассказывала, что чудище это спать жителям не даёт, в двери стучит и у окон воет. Выйдет человек на стук, а нет никого, и так всю ночь.

— Бабкины сказки, — махнул Мишка рукой.

— Не веришь?

— Не-а. Чудищ не бывает.

— А слабо в тот сарай зайти, где я чудище видел?

— Ничего не слабо. А мы чего, на рыбалку сегодня не пойдём, что ли?

— Я же говорю — струсил, — хмыкнул Вовка.

Уже через минуту Вовка с Мишкой, побросав свои удилища возле пыльной деревенской дороги, стояли, пригнувшись, возле забора бабушки Веры.

— Вон из того сарая выглядывало чудище, — шепчет Вовка.

Мишка вытащил из кармана пирожок и бросил его через забор псу, чтобы тот не рычал. А пёс и не думал рычать. Он был чем-то напуган и даже морды своей из будки не показывал, только поскуливал чуть слышно. Друзья быстро преодолели бабушкин забор, на цыпочках прокрались к старому сараю и, прислонив уши к полусгнившей стене, с минуту изучали лица друг у друга. Мишка закатывал глаза, намекая тем самым другу, что ему совсем не страшно. Вовка показал Мишке язык и осторожно приоткрыл скрипучую дверь. Из темноты пахнуло сыростью и гнилью.

— Давай заходи, — шепчет Вовка, — ты первый.

— А почему я? — бледнеет лицо Мишки.

— Так ведь ты же не веришь, значит, тебе не страшно, а мне страшно, потому что верю, — шепчет Вовка.

Мишка, нервно сглотнув ком в горле, шагнул в темноту сарая.

С минуту стояла тишина.

— Мишка, — шепчет Вовка, просунув голову в сарай, — ты чего молчишь? Чудище там, что ли?

— Дурак ты, Вовка, и трус, — послышался голос Мишки, — говорю же тебе, чудищ не бывает.

— Ничего я не трус, — осторожно заходит Вовка вовнутрь сарая.