Каково же было их удивление

Володин Александр Каково же было их удивление

АЛЕКСАНДР ВОЛОДИН

Каково же было их удивление

Сценарий

Кажется это мне, или нет? Меняются лица. Лбы стали уже. Рты сделались грубей. Просто для еды. И все остальное. Руки, например. Для мордобоя. Ноги пошли в ход. Вчера в пивной: один осатанел от злости, вопит: "Что сказал? Ты что сказал? А ну, выйдем!" Другой: "Не надо туда, там у меня сын, давай лучше здесь". Но осатанелому нужен простор, обязательно там. Выволок на улицу. Драка прицельная, ногами. Маленький сын стоит, смотрит. Еще кто-то подбежал, схватил по пути дощатый ящик, с размаху огрел осатаневшего по голове. Тот свалился. Теперь оба стали бить его ногами. И мальчик подошел, тоже постукал ножкой по затылку. Это один пример. Немало привел бы.

Убийства! Девушка, жила в соседнем доме, приветливая, тихая. К ней ходил нотариус. Оказалось, что она больна, нотариус ее пристрелил. Убийства в драках и на любовной почве суды уже не рассматривают. Лютует шайка Одноухого.

Осенний дождь на улице. Не льет, не капает, не моросит - просто находится в воздухе. Как будто навсегда решил поселиться в нашем городе. В этой жизни. Темнеет, улицы пусты. Еще светится окошко бара, но и там пусто. А мне пора устраиваться на ночь. С квартиры меня турнули, с работы меня турнули за рюмашки эти родные. Вот сараюшка. Подошел - замок навесили, гады. Наверно сообразили, что я тут обосновался. Вот магазин, это не для нас. Пустые полки, все упрятано на ночь. Лампочка освещает внутренность, поэтому кажется, что там тепло. Вот бы где пристроиться, в углу, за прилавком. Но окна забраны решетками, на двери, наверняка, сигнализация.

Город мой! Переночевать негде. Нашел другую сараюшку. Доски выломаны, ветер свищет.

Утром, только просыпаюсь - передо мной предстает Землеройка. Так ее называли в школе. Почему - неизвестно. С нею я провел тогда несколько лет. Дальновидная была. "Ты же уйдешь в армию, и еще неизвестно..." То есть - еще вернешься ли. Заботилась о будущем. Отношения наши стали так тягостны, что, вернувшись живым с войны (последней ли? Думали, что та - в Германии последняя, а тут на тебе - все со всеми), я зарекся и встречаться.

Но вот - нашла все же меня. И где! Стоит, скосив глазки, склонив к плечу головку.

Надо оправдываться.

- А я все собираюсь зайти...

Она с готовностью закивала головкой: конечно, мол, собирался и конечно что-то помешало. И - вдруг:

- Жду, когда скажешь человеческие слова... Нет. Ни одного!

С болезненной какой-то злобой. Что-то неисправимо изменилось в ней. И странно представить, что некогда она могла возбуждать воображение.

- Пить-то зачем! Помнится, хотел быть независимым человеком, А зависишь от выпивки! В городе говорят! Кличку тебе уже дали! Каково мне это слышать...

Ответил. Просто вырвалось, непечатным выражением.

- Что?..

- Ну прости...

- И запомни...

- Сказал же, прости...

- Не думала, что мы так встретимся.

- И я не думал.

- Может быть, мне и приходить не надо было?

Промолчал. Может быть, не надо было.

- Я наблюдала за тобой издали. У тебя нервное перевозбуждение, оно граничит уже с патологией. Но я не просто пришла. У меня к тебе предложение. Хочу отвести тебя к человеку, который излечит от этого навсегда. Его все зовут просто по инициалам - К.М. А? Давай попробуем... Нет - так нет. А вдруг!..

- Тактично не сказала - от алкоголизма? Алкаш я. Так понял?

- Да он лечит вовсе не от этого! Он избавляет именно от нервных перенапряжений. А это только следствие - тяга к алкоголю. Конечно, не алкоголик. Какой же ты алкоголик. Но есть же у тебя нервное перенапряжение!

- Нет у меня нервного перенапряжения! Это сейчас я нервный. Все остальное время я спокоен.

- Не знаю, это трудно объяснить. Он не просто психопатолог. Он излечивает от астмы, от алкоголя. От рака! Возвращает человеку память, свежесть восприятия, о нем легенды ходят! Станешь опять такой, какой был в восемнадцать лет! Помнишь, какой ты был?

- Не помню.

- Прежде ты был другой!.. И опять станешь такой! У него лечатся большие люди, которых я тебе назвать не могу! К нему попасть - это великое везение! К нему очередь! И я о тебе уже договорилась! Причем, он не терпит людей с гонором, а ты скромный человек.

Землеройка вела меня через старое кладбище. Потом потянулся пустырь, бывшие мастерские, угрюмые, приплюснутые к земле, завалы ржавых труб, заскорузлых досок, завезенных сюда невесть когда, мостики через болотистый ров. И наконец - линялое полурухнувшее здание. Когда-то здесь что-то помещалось.

Землеройка постучала в многостворчатую железную дверь. Через некоторое время ее открыла девушка в белом халате.

- Это со мной, - сказала Землеройка. - К.М. разрешил.

Значит, она - своя здесь? Может быть и лечилась?

- В комнату бесед, пожалуйста, - сказала девушка.

Комната бесед была обширная, по-казенному беленая, напоминала нашу госпитальную палату.