Каланы возвращаются на берег

13 сентября. Первый день невероятно трудной дороги по Большому Ику позади. Вчера было не до записей; пробирались через бесконечные завалы, рыли временные норы для выпускаемых зверей (выпустили еще три пары из числа ослабевших). Под вечер, разбирая завал, я и двое рабочих упали в воду. Подвела сгнившая верхушка осины, на которую мы неосторожно встали втроем. Мне повезло: уцепился за сук и намок только по пояс, а ребята приняли настоящую ванну, да еще такую холодную. Пришлось на час раньше положенного делать остановку, сушить вымокшую одежду.

Большой Ик — любопытная речушка. В первый раз мне приходится плыть там, где ни разу до этого не проходила ни одна лодка. Ширина русла — около десятка метров, но кустарники, свешивающиеся над водой, крадут у реки еще пару метров. Поэтому наши весла то и дело цепляются за берега и кусты. По правобережью часто встречаются большие поляны, покрытые высокими, по грудь человека, травами. Лужайки эти совершенно девственны, лишь иногда медвежьи да лосиные тропы, рассекая густой травостой, выходят к воде.

Заломы встречались через каждые 200–300 метров. Они здесь не такие мощные, как на Агитке, поток весенних вод слабее и не может стащить в одно место крупные деревья. Но многочисленность этих препятствий, необходимость растаскивать их почти до основания — иначе не пройдут лодки — чуть не ввергли нас в уныние. Адская работа. Ползли как черепахи.

Наконец-то старший группы приказал начать плановый выпуск бобров. За вторую половину дня дали свободу еще четырем парам узников. Один зверь пал. Да-a, трудно дается бобрам такая долгая дорога. Вагон (если не считать жары) и лодка — еще полбеды, а перевозка на автомашинах может совсем доконать.

Ведь выгрузившись в Тюмени, мы сутки ехали на машинах до Тобольска, а затем, уже по совершенно немыслимой грунтовой дороге, — до Вагая и дальше — к берегу Агитки. Клетки подскакивали на ухабах, машины ревели, преодолевая заполненные жидкой грязью колдобины… По реке бобрам совсем роскошно ехать, не то что по грунтовой дороге.

14 сентября. В месте слияния трех небольших речушек наш Ик стал совсем узким, лодки не могли идти дальше. Говоря откровенно, нас это не очень опечалило, потому что последний километр экспедиция прокладывала не меньше двух часов. Да и место, которого мы достигли, удобно для наших целей: по сходящимся сюда речушкам можно достаточно широко разбросать наших четвероногих пассажиров, развезти их на маленьких лодках-долбленках, которые до сих пор тащились за нами на буксире. До остановки успели выпустить еще 8 зверей; теперь у нас остался 21 бобр.

После обеда, состоявшегося из начинающей приедаться ухи и вареной рыбы, впервые выбрался на охоту. Леса Западной Сибири приурочены в основном к берегам рек. Эти берега выше, чем окружающая местность, хорошо дренированные, сухие, поэтому здесь растут различные лиственные и хвойные деревья. Неплохие леса встречаются еще и на относительно сухих возвышенностях. На остальной же территории лес поистине страшный. Мертвые березняки тянутся на сотни километров, редко-редко попадаются среди них живые деревья. Отжившие березы валяются на земле, стоят с опавшими сучьями, с отломленными вершинами.

Высокие, уже пожелтевшие от первых ночников травы опутывают ноги, мешают идти; кочки, стволы поваленных берез… Минут через 20 добрался до возвышенности, покрытой смешанным лесом, и сразу же на опушке натолкнулся на стайку рябчиков. Птицы совсем непуганые, видно, ни разу не встречали человека. После каждого выстрела оставшиеся рябчики перелетали на 50–70 метров и садились также открыто, на небольших сосенках, у края лесного массива. Как-то неудобно было стрелять этих доверчивых симпатичных птиц, но победила необходимость — люди ждали меня с добычей. За час убил 11 рябчиков и отправился обратно — уже другой дорогой, намереваясь выйти немного выше лагеря.

У самого края приречного леса натолкнулся на огромный, тянущийся на сотни метров брусничник. Тронутые легкими заморозками ягоды были прекрасны. Растопыришь немного пальцы, проведешь руку параллельно земле, по брусничным кустикам — и полна ладонь багряных ягод; лишь немного листиков надо сдуть — и ешь на здоровье. Кормился минут 40, наелся до отвала и тут натолкнулся на свежую торную медвежью тропу. Пошел по ней — встретил еще одну, еще, потом целую сеть перекрещивающихся троп. Видимо, привлеченный обилием брусники, мишка избрал этот участок леса своим временным пристанищем. Судя по размерам пирамид, оставленных зверем на тропах и состоявших сплошь из кожуры брусники, «хозяин» был немаленьким. Зарядил ружье пулями и пошел по тропе, которая показалась мне наиболее свежей. Через сотню метров она привела в такую чащобу, что преследование потеряло смысл. Бесполезно, да и без собаки опасно.

Вернувшись в лагерь уже под вечер, рассказал о встрече. Порешили, если быстро управимся с выпуском, прочесать хорошенько лесок, все-таки у нас 4 ружья, положим, быть может, косолапого.