Калашников

С творчеством Башкирцевой Михаил Тимофеевич познакомился только недавно, посещая по приглашению помощника генерального директора ФГУП «Рособоронэкспорт» Н. Н. Швеца Полтавщину. Там он узнал от Татьяны Швец, в прошлом сотрудницы Диканьского историко-краеведческого музея и супруги его товарища по «Рособоронэкспорту», что Мария Башкирцева большую часть своей недолгой жизни провела во Франции — жила в Ницце и Париже. Родилась она в маленьком селе Гавронцы недалеко от воспетой Гоголем Диканьки. Умерла от болезни в полном расцвете, в возрасте всего 24 лет. Известность молодой художнице принесли не только ее стихи и картины, но и дневник, опубликованный посмертно.

Вместе с правнучатым племянником Марии, жителем Парижа Филиппом Карет, Калашников поучаствовал в церемонии возложения цветов к могиле Башкирцевой. Семья Швец специально к юбилею доставила вазу с землей из родового поместья.

Запоминающейся была встреча в Париже с известным французским коллекционером искусства русской эмиграции, профессором филологии Ренэ Герра. Он — автор сборника эссе, статей и воспоминаний «Они унесли с собой Россию». Обсуждались вопросы сбережения культурного наследия русской эмиграции за рубежом, а также возможного участия «Рособоронэкспорта» в создании на базе коллекции Ренэ Герра в Париже Музея русской культуры или Центра по изучению наследия русской культуры зарубежья.

«Это была бы высшая форма служения России», — подчеркнул в ходе беседы Герра.

Калашникову эта идея пришлась по душе. Он слышал, что пистолеты, которыми убили Пушкина, хранятся в маленьком частном музее во Франции. Дантес их вывез. Кто бы ни старался вернуть их в Россию, ничего не получилось. Даже Путин обращался с подобной просьбой к Миттерану. Конечно, Франции тяжело расставаться с такими реликвиями. А вот если не вывозить, а разместить их в Музее русской культуры зарубежья в Париже, вероятно, препятствий было бы меньше. Со стороны родственников Дантеса возражений точно не будет — говорят, что его род уже прекратил свое существование. Так это или нет — дело специалистов. Ну а идея очень хорошая, — сделал комплимент в адрес Герра Калашников.

В двух частных домах Герра в Париже расположился богатейший, не имеющий себе равных в мире целый музей русской эмиграции. В нем примерно пять тысяч живописных работ, около 40 тысяч томов книг, из которых треть — с автографами авторов, посвящениями, заметками, а также 20 тысяч единиц хранения архивных документов, не опубликованных до сих пор рукописных материалов. Впечатляют представленные в музее имена: Бунин, Зайцев, Шмелев, Ремизов, Набоков, Бальмонт, Пастернак, Цветаева, Одоевцева, Иванов, Адамович, Анненков, Чехонин, Добужинский, Малявин, Коровин, Серов, Сомов, Бенуа, Шаршун, Серебрякова, Гончарова, Ларионов… В частной коллекции Герра хранятся неопубликованная любовная переписка Набокова, огромный архив Бунина с его интимными письмами, много неизвестных писем Бальмонта.

После 1991 года в доме Герра побывали более тысячи представителей российской интеллигенции — художники, поэты, писатели, музейные работники. Был здесь с визитом Дмитрий Сергеевич Лихачев. В музее есть уникальная коллекция первой русской иллюстрированной открытки, коллекция дореволюционных бутылок, в основном пивных, и дореволюционных аптечных пузырьков с рецептами, а также коллекция русских поддужных колокольчиков. Всему этому не переставал удивляться и восхищаться русский оружейный конструктор Калашников, человек, не понаслышке знающий, что такое настоящее искусство.

Водителем автомобиля, на котором перемещался по Парижу великий конструктор, был некто Курлов — потомок царского генерала П. Г. Курлова. Более тридцати лет его знаменитый родственник служил троим российским императорам, о чем рассказал в красках в своей книге «Гибель Императорской России» (издана на русском языке в Берлине).

Париж настолько покорил Калашникова своей культурной атмосферой, что в Михаиле Тимофеевиче пробудился дремавший дух поэта, театрала и веселого рассказчика. Первая вечерняя прогулка в Париже была пешей. Калашников не спеша рассматривал центр города, особое внимание уделив зданию Гранд-опера. Здесь пробивались ростки неувядающего творчества Бетховена, Моцарта, Россини…