Калеб Уильямс

Фокленд несколько мгновений смотрел на это зрелище, как бы обсуждая мысленно, что следует предпринять. Потом он приказал нескольким крестьянам, его окружившим, снести дом, пока еще не тронутый, но соседний с тем, который был весь охвачен пламенем. Они, по-видимому, были удивлены распоряжением, которое требовало от них добровольного разрушения их собственности, и, кроме того, находили, что, ввиду близости огня, дело это – чересчур опасное, чтобы можно было за него взяться. Видя, что крестьяне не двигаются, Фокленд слез с лошади и повелительно крикнул, чтобы они следовали за ним. В одно мгновение Фокленд вошел в дом и тотчас же появился на крыше, как бы в самой середине огня. С помощью двух или трех человек, которые быстрее других последовали за ним и уже успели вооружиться первыми попавшимися под руку инструментами, он освободил крепления у ряда дымовых труб и сбросил их прямо в огонь. Он обошел крышу по всем направлениям и, расставив людей в разных концах и дав каждому работу, сошел вниз посмотреть, что можно сделать в других местах.

В это мгновение из одного объятого пламенем дома выбежала пожилая женщина; лицо ее выражало величайший ужас; как только она немного опомнилась и поняла, что происходит, для тревоги явился новый повод.

– Где мое дитя? – закричала она, обводя испуганным взглядом столпившийся вокруг народ. – Ах, она погибла! Она осталась в огне! Спасите ее! Моя деточка!

Женщина испускала душераздирающие вопли. Она повернула к дому. Стоявшие поблизости пытались удержать ее, но она в одно мгновение оттолкнула их, вбежала во двор, взглянула на обезображенные стены и уже хотела ринуться наверх по пылающей лестнице.

Мистер Фокленд увидел это, догнал женщину, схватил ее за руку. Это была миссис Джекмен.

– Стойте! – крикнул он очень твердо, но с благожелательностью. – Ступайте на улицу! Я найду и спасу ее!

Миссис Джекмен повиновалась. Он поручил стоявшим вблизи присмотреть за ней и справился, где расположена комната Эмили. (Миссис Джекмен гостила у сестры, жившей в этом селении, и привезла с собой Эмили.) Мистер Фокленд поднялся на крышу соседнего дома и проник через слуховое окно в помещение, где находилась Эмили.

Она уже проснулась. Увидя себя в опасности, Эмили тотчас закуталась в широкий плащ – такова непреоборимая сила женских привычек; после этого она с диким отчаянием стала осматриваться вокруг. Фокленд вошел в комнату. Она с молниеносной быстротой бросилась к нему, обняла его и прижалась в порыве, который не успела осознать. Волнение ее было неописуемо. За несколько коротких мгновений она пережила целую вечность любви.

Через две минуты мистер Фокленд был уже на улице со своей прелестной полуобнаженной ношей на руках. Вырвав ее из самых когтей смерти, от которых никто, кроме него, не спас бы ее, и передав любящей покровительнице, он вернулся к прежнему делу. Своим самообладанием, неутомимой любовью к людям и настойчивыми усилиями он спас от разрушения три четверти селения.

Когда пожар наконец был потушен, он опять отыскал миссис Джекмен и Эмили, которая тем временем получила кое-что взамен своих платьев, погибших в огне. Он проявил самую нежную заботу о молодой леди и приказал Коллинзу как можно скорее ехать к себе и прислать его коляску в ее распоряжение. На это ушло больше часа. Мисс Мелвиль никогда раньше не приходилось так долго видеть мистера Фокленда. Любовь к людям, деликатность, твердость и справедливость, так щедро проявленные им за этот короткий промежуток времени, – все это было для нее и ново и в высшей степени обаятельно. У нее осталось смутное впечатление, что в ее поведении или внешности в то мгновение, когда мистер Фокленд явился к ней на помощь, было что-то не совсем пристойное, и это, в соединении с другими ее переживаниями, делало все приключение опасным и увлекательным.

Не успела Эмили подъехать к родовой усадьбе семьи Тиррел, как хозяин выбежал к ней навстречу. Он только что узнал о печальном происшествии, случившемся в селении, и ужаснулся за свою простодушную кузину. Он выказал те непосредственные чувства, которые свойственны почти каждому представителю человеческого рода. Он был очень испуган при мысли, что Эмили могла стать жертвой катастрофы, разразившейся так неожиданно в глухую ночь. Он был доволен, когда смог заключить ее в свои объятия и его страшные опасения сменились радостной уверенностью. Не успела Эмили войти под хорошо знакомый кров, как ее ум поспешно, а язык неустанно занялись изображением опасности и своего спасения.