Калеб

Старик наливает кипяток в чайник, расписанный тоже растительными узорами.

— Давно хочу с вами поговорить, но сложно было решиться, — он присаживается напротив и внимательно смотрит на меня маленькими обрамлёнными морщинами глазками.

Глаза у него уже не воспалённые, как прежде, и теперь я вижу, что они карие.

— Кстати, я Пётр, — представляется он.

— Антон, — отвечаю я, — очень приятно.

— Видите ли, Антон, — начинает он, наконец, — уже много лет назад я задумал один эксперимент. Этот эксперимент, честно говоря, не вполне научного характера. Это связано с древними изысканиями. Я профессор, химик, и как-то раз в мои руки попали некоторые древние книги, в которых описываются различные процессы трансформации.

— Трансформации чего?

— Разнообразные. Это превращение: неодушевлённых предметов в одушевлённые, не имеющих никакой ценности — в бесценные. В общем, вариантов много.

— Вы говорите об алхимии?

— Эмм, да, ну вы уже поняли.

— Я считал это знание утраченным, а чудесные опыты превращений не доказанными.

— Да, но ведь вы же видели кое-что, — он приглушает голос и придвигается ко мне поближе, — и продолжаете видеть. Я этого не хотел, но…

Вдруг спохватившись, он начинает озираться по сторонам, щурясь и всматриваясь в углы кухни.

— ЕГО здесь нет, — говорю я, сам не зная почему.

— Вот именно.

Пётр поджимает губы и молчит, и в этой тишине мне кажется, будто я слышу, как заваривается в чайнике чай, тоже превращая одну субстанцию в другую.

— Теперь ничего не скрыть, — говорит, наконец, старик со вздохом и разливает по чашкам ароматный дымящийся напиток.

Запах божественный: судя по всему, он добавил каких-то трав,

— Потому я вам ничего рассказывать и не буду. ОН и так всё знает, все наши мысли, да и вы узнаете, если ОН захочет этого. ОН потешается надо мной и над вами, бог знает почему, вы очень полюбились ЕМУ. Я не могу больше ЕГО контролировать, ОН, как и сказано в древних текстах, знает многое, чего не знаю я. Я надеялся, что ОН будет меня учить и поможет мне, но ОН воспротивился моему намерению. Я не понимаю, что у НЕГО на уме и считаю своим долгом предупредить вас, чтоб вам не было уж совсем безразлично происходящее. Кстати, ваше безразличие — это тоже ЕГО рук дело. Вы бы не успокоились, пока не узнали бы, что здесь происходит, а ЕМУ этого не надо, потому ОН залез к вам в голову и приглушил ваши желания, эмоции и чувства. У вас ведь и в жизни всё выровнялось, вы сейчас как бы среднестатистический примерный человек, хотя на самом деле — вы чувствительный, страстный мужчина, потому и склонный к депрессиям и запоям, что не в силах справиться со своими эмоциями. Но посмотрите на себя сейчас: вы стали марионеткой в ЕГО руках, вы думаете, что ОН гуляет по вашему дому, как кот, но на самом деле это ОН держит нас с вами за домашних животных. Вам сейчас даже не интересно, кто это, но я всё же скажу: ОН — гомункул, маленький человечек, выращенный из моего семени по всем правилам, получившийся идеальным и разбивший мои ожидания вдребезги, как непослушный сын. Сейчас то, к чему я готовился всю свою жизнь, рушится у меня на глазах, и я не в силах ничего поделать, как только смотреть на это и ждать. Чего ждать, я не знаю, но вы будьте готовы ко всему. Что-то подсказывает мне, что я так и не увижу вожделенных плодов своей работы.

Я молча пью чай. Ничего не меняется в моём состоянии от его речей. Но теперь, узнав про гипноз, я решаю, что это не должно мне нравиться и что это нужно исправить.

— Но я всё-таки буду пытаться, — с мрачной решительностью продолжает старик, — если же у меня не получится, то кроме вас мне некому оставить все свои наработки. Если что-то случится со мной, вы найдёте в моём доме всё, что нужно для продолжения работы: все необходимые книги, материалы и ингредиенты.

В его голосе слышится обречённость, подслащённая оборванными клочками надежды.

Мы больше ни о чём не говорим, всё и так ясно. Я допиваю чай и, попрощавшись, иду домой. Это — второй раз, когда я с ним общаюсь и последний — когда вижу его живым.

3. Гомункул

ПРОСЫПАЙСЯ! МНЕ НУЖНА ТВОЯ ПОМОЩЬ!

Голос звучит звонко и отчётливо в моей голове: не снаружи, а именно внутри, как будто там пустая комната, и гулкое эхо отражается от стен, а точнее — от костяного свода моего черепа.

Странное, непривычное и не очень приятное ощущение.

ПРОСЫПАЙСЯ! — уже более повелительно, с капризными нотками.

Моё сознание пробуждается, и вдруг на меня обрушивается забытая гамма разнообразных эмоций и чувств, как будто спала пелена, блокировавшая их всё это время — я снова живой, у меня есть желания! И… боль в груди — пульсирующая, чёрная дыра одиночества — только не это, нет!

ТЫ САМ ЭТОГО ХОТЕЛ — словно колотушка по шаманскому бубну, звучат в голове слова. Голос юный, бодрый, энергичный.