Калейдоскоп

Слезы жгли ей глаза, когда она наконец попала в ванную. Хилари закрылась и разрыдалась в жесткое рваное полотенце, которое ей выдала Луиза. Трудно было поверить, во что превратилась ее жизнь.

Через минуту в дверь стали ломиться мальчишки.

— Чего ты там делаешь? Может, тебе помочь? — спросил один из них, а другие громким смехом оценили его «блистательный» юмор.

Хилари поспешила выйти из ванной, тем более что там было противно находиться — везде сновали тараканы. Она юркнула мимо мальчишек в свою комнату, где Мэйда как раз гасила свет. Минутой позже, к изумлению Хилари, в дверях появилась Луиза, держа в руке связку ключей. Похоже, она собиралась их закрыть, но Хилари посчитала, что такого не может быть. Из комнаты мальчишек донесся хохот.

— Закрываем лавочку, — прокомментировала Мэйда. В этот момент Луиза захлопнула дверь и раздался скрежет ключа в замке. Мэйда и Джорджина, видимо, восприняли это как абсолютно нормальное явление. Хилари, при сумрачном свете, проникавшем в окно, с удивлением глядела на них.

— Зачем она это сделала?

— Чтобы мы не встречались с мальчишками. Она любит, чтобы все было тихо, — ответила Мэйда и вдруг хихикнула, будто хорошо пошутила.

Джорджина тоже засмеялась. У Хилари сложилось впечатление, что они хихикают постоянно.

— А что, если захочется в туалет?

— Писай в кровать, — пояснила Джорджина.

— Но убирать утром будешь сама, — добавила Мэйда, и они опять заржали.

— А если случится пожар? — испуганно спросила Хилари, но Мэйда снова рассмеялась:

— Тогда ты, детка, поджаришься, как картошка во фритюре, и кожа у тебя станет коричневой, как у меня.

На самом деле они могли бы разбить окно и выскочить, но Хилари от охватившего ее страха не подумала о такой возможности. Она легла в кровать и накрылась простыней, стараясь не думать обо всех ужасных вещах, которые могли произойти. Прежде никто никогда не запирал ее в комнате. Это было новое, не слишком приятное впечатление.

Хилари лежала молча, глядела в потолок и судорожно дышала. Ей казалось, будто кто-то душит ее подушкой. Она слышала, как ее соседки по комнате шептались, потом зашуршали простыни и снова раздалось хихиканье.

Хилари повернула голову, чтобы посмотреть, что происходит, и увидела зрелище, к которому была совершенно не готова. Мэйда, голая, лежала в кровати Джорджины, та тоже сбросила на пол свою рваную ночную рубашку, и они при свете луны гладили, ласкали друг друга и целовались, при этом Мэйда стонала и закатывала глаза.

Хилари хотела отвернуться, но от ужаса и отвращения не могла пошевелиться. Джорджина заметила, что она смотрит на них, и ехидно спросила:

— Что, золотко, никогда раньше не видела, как две девочки этим занимаются?

Хилари молча покачала головой. Мэйда уткнулась Джорджине лицом между ног, та хрипло засмеялась, потом оттолкнула ее.

— Подожди минутку. — И обратилась к Хилари:

— Хочешь попробовать?..

Хилари опять испуганно замотала головой, понимая, что никуда от них, не может деться. Дверь была заперта, приходилось если не смотреть, то слушать.

— ..Вдруг тебе понравится?

— Нет… нет…

В конце концов именно из-за этого она сюда попала… Там к ней подбирался Джек, а здесь — эти две девчонки. Хилари даже не представляла себе, что они могут с ней сделать, но, к счастью, Мэйда и Джорджина, продолжив свои ночные игры, забыли о соседке. Они стонали, извивались, а Мэйда один раз так громко вскрикнула, что Хилари подумала, как бы Луиза не услышала, не пришла и не поколотила их всех. Но в тишине раздавались лишь вздохи и стоны двух подружек.

Наконец, утомленные, они заснули друг у друга в объятиях, а Хилари тихонько плакала и не сомкнула глаз до самого утра.

На следующий день они снова тяжело работали. Сначала Хилари копала в саду, потом вычищала грязь из сарая. Мальчишки, как и накануне, над ней издевались. Еще Луиза велела ей приготовить ленч. Хилари попыталась приготовить что-то приличное, но это было невозможно при том мизере продуктов, которые выделяла хозяйка. Дети получили по ломтику колбасного фарша и подогретые остатки картошки фри. Такой еды хватало лишь на то, чтобы не умереть с голоду.

Ночью Хилари опять пришлось слушать вздохи и стопы Мэйды и Джорджины. На этот раз она отвернулась к стене, натянула на голову простыню и притворилась, что спит.

Однако двумя днями позже Джорджина скользнула к ней в постель и, сунув руки под ночную рубашку, стала гладить Хилари ягодицы. Это было первое ласковое прикосновение с тех пор, как у Хилари умерла мать, но оно очень отличалось от материнских ласк и не было приятно.

— Не надо… пожалуйста…

Хилари отодвинулась на самый край, так что чуть не упала с кровати, но Джорджина крепко обхватила ее за талию, прижавшись к ней. Спиной Хилари чувствовала груди Джорджины. Та свободной рукой принялась поглаживать ее соски, — Ну, золотко, разве тебе не приятно, а?.. Разве это не здорово? Нам с Мэйдой надоело забавляться только друг с другом, мы хотим разделить нашу радость с тобой, ты могла бы теперь стать нашей подругой…

Сказав это, Джорджина скользнула рукой от маленькой груди Хилари вниз по телу к плотно сжатым бедрам.