Калейдоскоп миров (сборник)

Я нависаю почти над ней, несколько метров вперед по трубе, и я буду в апартаментах врага! Но я терпеливо жду. Метнись я сейчас вниз, в то самое время, когда перед девушкой откроется дверь, и все, это будет провалом. Камеры наружного наблюдения не заставят себя долго ждать, а то, что их нет внутри комнаты, я был уверен. Кому понравится вечно жить под наблюдением? Даже такой, свихнувшийся на своей защите от всего и вся, человек, как Гордон, не пошел бы на это.

Мои размышления со звоном бьются, словно хрусталь, когда в голову ураганом врывается боль. Боль нестерпимая, жуткая! Я с силой сжимаю челюсти, чувствуя, как дробятся упершиеся друг в друга клыки.

Створки расходятся по сторонам, и девушка, толкая перед собой столик, входит в комнату. Чего же ты ждешь, вперед! Однако тело вновь подводит рвущийся к свершению правосудия разум. Я чувствую, как начинаю терять сознание.

* * *

– Эта забастовка? – с тревогой смотря на меня, спрашивает Дженнифер. Рука ее крепко сжимает ладошку испуганного Дэнни. – Чего они хотят, Марк?

Мы идем, с трудом пробираясь сквозь многотысячную толпу людей, собравшихся на площади. Я впереди, буквально силой пробивая себе путь, следом жена, вцепившаяся мне в локоть, и сын.

– Да, это с третьего цеха, их всех отправляют на Горгону, – торопливо объясняю я. – Дэнни, сынок, пойдем ко мне на руки.

– На Горгону? – она в испуге зажимает рот рукою.

– Да, – подхватываю сына на руки. – Быстрей, быстрей, надо уходить, пока сюда не прибыли Стражи! И надо им всем было собраться именно здесь, на этой площади!

Вой сирены, возникший сразу со всех сторон, заглушил скандирующих и выдвигающих свои требования людей. Он пронесся над площадью, заставляя пригнуться и зажать уши. На мгновение воцарилась могильная тишина. Люди с перекошенными от боли лицами, уронив из рук транспаранты, в оцепенении застыли в гнетущем ожидании неизвестного.

Длившееся так долго мгновение тишины взорвалось ужасающими криками боли и страха. И тогда я увидел огонь. Он с грациозностью дикой пантеры перескакивал с одной спины на другую, в считанные секунды пожирая свою жертву.

– Бежим!!! – дико завопил я, чувствуя, как сомкнутые на моем локте руки Дженнифер разжались от сильного толчка. Испуганные люди, метнувшиеся в разные стороны, стали топтать друг друга, спасая каждый свою жизнь.

– Дженнифер! Дэнни! – ору я срывающимся голосом, выискивая в царящем хаосе родных мне людей. Но меня так же бесцеремонно и грубо сбивают с ног. Последнее, что я успеваю заметить – это черная фигуру Стража, облаченная в защитный костюм. Он не спеша, переступая через обгоревшие, дымящиеся останки людей, надвигался мне на встречу. А многометровая струя из его огнемета, словно адский бич, каким Дьявол погоняет своих поданных, «хлестала» вопящих во всю глотку людей.

* * *

Воспоминания, возникшие в моем мозгу подобно маслу, влитому в огонь, еще больше воспламенили мою ненависть. Я сделал попытку пошевелится, но тело не слушалось. Препарат переставал действовать, и я снова становился человеком.

* * *

– Марк, посмотри на себя! Как бы тебе не было больно, но на человека ты и так едва похож, огонь сожрал все, – мягкий и вкрадчивый голос доктора Декера звучал в моей голове. – Однако и то, что осталось, может послужить науке и, в конце концов, во благо человечества.

Хороший он все-таки мужик, этот Декер, успокаивал меня перед тем, как ввести первую порцию препарата, хотя и сам прекрасно знал, что выбора у меня нет. Там, на площади, в тот страшный день из всей многотысячной толпы протестующих почти никто не выжил. А тем, кому посчастливилось, вряд ли можно было позавидовать. Я был одним из счастливчиков. Как альтернатива в отказ от участия в эксперименте, шла статья, по которой меня, как главного зачинщика восстания, пожизненно ссылали на одну из планет-каторг. Может быть, и на саму Горгону. Вот так вот из простого, мирно шедшего со своей семьей пешехода, я стал главарем смутьянов.

* * *

Превозмогая боль, я рванул вперед. Есть у меня еще есть немного времени! Я обязан двигаться ради тех, кого навсегда потерял.

Несколькими движениями разрываю тесную трубу и вываливаюсь наружу через располосованное когтями отверстие. Слабые ноги подкашиваются от удара об пол, я падаю и, яростно рыча, вскакиваю обратно. Что творилось в данный момент в головах присутствующих в комнате я мог лишь только предполагать. В данный момент эти двое: она, склонившаяся над стеклянным столом так, что ее пышная грудь растеклась по его гладкой поверхности, и он, одной рукой сжимавший сочную куриную ножку, а второй неспешно блуждавший под ее подолом, могли напоминать два каменных изваяния.

– Подохни, сволочь!!! – человеческая речь, издаваемая мною, была адски страшна.