Калейдоскоп. Расходные материалы

– Значит, она тоже задерживается, – мама взяла инициативу в свои руки, и Лорен могла читать спокойно.

Через десять минут прилетел самолет из Анкориджа, и, не отрываясь от книги, Лорен слышала разноязыкие приветственные возгласы, поцелуи и скрип чемоданных колесиков. Постепенно радостный гомон удалялся, ему на смену приходил тревожный шепот, взволнованные голоса, раздраженные выкрики: люди толпились у стойки «Корейских авиалиний», мама тоже то и дело отходила и, недовольная, возвращалась ни с чем. Все это время маленький Ричард сидел рядом: он уже допил свою колу и пытался читать через плечо. Лорен не обращала на него внимания, как и на все, происходящее вокруг.

– Ни черта не знают, – сказала мама. – Пойду позвоню на базу, может, там…

Лорен еще удивилась – откуда на базе могут знать, почему опаздывает гражданский самолет, – но только кивнула.

– Наш самолет опаздывает, – сказал мальчик. – Какие-то непредвиденные трудности, но топлива еще на три часа.

Лорен посмотрела на него изумленно.

– Только что объявили, – пояснил мальчик. – Вот, сейчас и по-английски то же самое.

– Ты знаешь корейский? – удивилась Лорен.

– Немножко, – кивнул Ричард, – учу в школе. Сложный язык, совсем на английский не похож.

Вернулась мама: полчаса назад по каналу ABC передали то же сообщение, больше на базе ничего не знают.

– По телику? – удивилась Лорен. – А он так сильно опаздывает?

– Ты что, ничего не слышишь? – Мать с раздражением вырвала у Лорен книгу. – Уже на час с лишним. Неизвестно даже, где он.

Лорен подняла глаза: кожа туго обтягивала мамины скулы, узкие губы побелели, глаза широко раскрыты. В животе у Лорен что-то екнуло, хлопчатая майка сразу намокла, стало трудно дышать. Она хотела протянуть руку за книгой, но не смогла.

– Да не волнуйся, – сказал мальчик, – я уверен, все будет хорошо. Моя мама однажды на два часа опоздала, самолет не мог взлететь, а мы тут все переживали.

– Самолет взлетел, – сказала мама Лорен и опять пошла к стойке «Корейских авиалиний».

Лорен забралась на сиденье с ногами и руками обхватила колени. Цифры на табло менялись с шорохом, но единственная строчка, на которую она смотрела, оставалась пустой. Предательский ком ёкнул в животе, рванул вверх по пищеводу, Лорен быстро-быстро, часто-часто задышала…

– Как называется твоя книжка? – спросил мальчик. – Я у мамы попрошу, мне понравилось.

– Мама тебе не купит, – ответила Лорен, – тебе еще рано.

– Ну, рано так рано, – маленький Ричард пожал плечами. – Тогда ты расскажи, с чего там все началось.

– Вот еще! – и Лорен покрепче сжалась в комок.

– Не будь гадиной, – сказал Ричард, – мне страшно и одиноко, я волнуюсь за маму, а ты не хочешь мне книжку рассказать? Тебе жалко, что ли?

Лорен вздохнула и начала:

– Это все было на Юге, еще до Гражданской войны…

Мальчик слушал внимательно, не перебивал. Очки поблескивали в свете люминесцентных ламп аэропорта, он придвинулся поближе и взял Лорен за руку. Ладошка у него была теплая и влажная, и Лорен понемногу успокоилась, стараясь растянуть пересказ на подольше, как самолет, летящий над океаном, старается растянуть запас бензина.

Наверняка к ним подходили отец Ричарда и мать Лорен – но она не запомнила. Для нее эти два с половиной часа спрессовались в бесконечный рассказ о далекой войне, о несчастной любви и о мирной жизни американского Юга, навсегда унесенной ветром истории. Странно пересказывать эту книгу двенадцатилетнему мальчику – но Ричард слушал так внимательно, ладошка была такой теплой, а распахнутые глаза за стеклами очков были наполнены такой надеждой, таким страхом, что Лорен вспоминала все новые детали, удивляясь собственной памяти, стараясь не смотреть на часы и не думать о том, что же могло случиться с самолетом.

Если бы Лорен следила за временем, она бы знала, что счет идет на минуты. Ровно в десять утра, через три часа после первого объявления, в тот самый момент, когда топливо у «боинга» должно было закончиться, служащие «Корейских авиалиний» сделали объявление: министр иностранных дел Южной Кореи сообщил, что, по данным ЦРУ, самолет благополучно приземлился на Сахалине, команда и пассажиры находятся в безопасности. Еще через час вице-президент авиакомпании лично прибыл в аэропорт, чтобы успокоить родственников и журналистов. Было объявлено, что на возвращение пассажиров потребуется время, и мама поволокла Лорен в кафетерий – я так перенервничала, мне надо что-нибудь съесть! Когда Лорен оглянулась, Ричард все так же сидел в кресле. Встретившись с ней глазами, он улыбнулся и помахал рукой.

Первый день

Паспортный контроль. Лорен Гомес, 28 лет, синий американский паспорт. Миловидная пограничница с огромными миндалевидными глазами и прямыми волосами, черным шатром укрывающими кукольное личико, ставит штамп, сверкнув знакомой с детства матовой улыбкой чуть кривоватых зубов, не знающих американской ортодонтии:

– Добро пожаловать в Гонконг, мэм!