Калейдоскоп (сборник)

Накормить сына всегда было большой проблемой. На какие только ухищрения я не пускалась! А готовлю я вкусно, – всем нравится. Я делала сыну из картофельного пюре грузовики, в кузов ложились котлеты, вместо колес – кружки помидор и огурцов. Или делала из пюре пальму, а кокосами были тефтельки и тому подобное. Фантазия у меня богатая. Так под какую-то интересную историю и хоть понемногу, но скармливала пищу. Вареное мясо приходилось обязательно прокручивать на мясорубке и маскировать его в супе, ведь должен же был Сереженька получать «строительные кирпичики» – белки. Хлеб вообще игнорировался. Я один ломтик черного бородинского хлеба резала на восемь кусочков, на эти крошечные кусочки накладывала тонюсенькие ломтики замороженного соленого сала, на них сверху – пластинки чесночка. Посмотришь, – сам слюнями обольешься. В таком виде он мог съесть пару кусочков. Каждый день детям я делала свежий живой сок. Обычно морковно-яблочный. Если был у кого-то кашель, то добавляла капусту. Мы с мужем даже покупали страшно дорогую икру детям, чтобы поднять их иммунитет.

Сережа у нас отличался тем, что придумывал свои собственные слова, которые меня очень умиляли, – такие они были красивые и четко отображали суть. Так, будучи совсем еще крохой, он говорил: «Я занозил ногу, а мама вынозила». Или спрашивает меня: «Я плохо воняю?» «Нет», – отвечаю ему. А он: «Что, – хорошо воняю?». Увидел утром, что все цветы, кроме одного осыпались в букете. Говорит: «Он настоящий мужчина, – так хорошо держится». Видит фото горюющей старушки. «Пострадала», – говорит. «От чего?», – спрашиваю, – «от алкоголизма». Или: «Сейчас грузины выступали». «А почему ты думаешь, что грузины?» «У них улыбки грузинские». Как-то в плохую погоду вечером с улицы слышатся детские голоса. Сергей с укором: «может, кто и выпускает детей в такую погоду, но в такую позднь?». Вместо «Молдавия» у него была «Молдавания» А почему, собственно, действительно не Молдавания? Вместо драники – дрянники. Наверное, думал, что от слова «дрянь?». Вместо «пернатые» – «пердатые». Ну, этих замечательных выражений у меня записано столько, что хватит на целую брошюру. Идем из садика, а он: «Сегодня у нас в садике было убийство?» «И кто убийца? – спрашиваю, – я, – я бил плохих мальчиков». И тому подобное.

Мой сынок обладал явно не гуманитарным складом ума. На занятиях по математике он был первым. Но, вот, когда дело касалось стихов… Накануне каких-либо праздников детям раздавались листки со стихами, чтобы они с родителями выучили к утреннику. Но, для Сережи это было непосильное задание. Он тут же произносил весь текст, но… в произвольной форме. Никакие силы не могли его убедить, что рассказывать нужно только в строго определенном порядке, следуя рифме. Вся наша семья повторяла, уже у всех нас навязнувшие строки, злосчастного стихотворения. Еле – еле, как будто, справлялись. Но, наступал праздничный утренник, – нарядные дети с легкостью «отщелкивали» свои стишки. Приближалась очередь нашего сына. Мы, родители, и воспитатели потихоньку втягивали шеи в плечи. Сережа нас не разочаровывал. Лихо «резал» он стихи, так… как считал нужным. Мы прятали глаза. Я даже подумывала, что ребенку будет сложно учиться в школе по определенным предметам. Но… до поры, до времени. Старший брат как-то тайком принес домой пакостные стишки, где то и дело упоминались – гной, рвота, кишки и т. п… Один раз прослушав, Сергей выдал два листа стихов, ни разу ничего не переставив. Слава в радости «расшифровался» передо мной. И я не знала, то ли ругать за такие стишки, то ли радоваться Сережиной декламации. Я поняла, что мне нечего опасаться проблем в школе. Все-то у него будет в порядке.

К огромному нашему с мужем сожалению, на праздничную линейку 1-го сентября повели сыны не мы, – родители, а наша соседка. Нас не было на таком важном для всей нашей семьи событии, хотя мы всем сердцем хотели быть рядом с ним. Совершенно внезапно ушел из жизни дорогой нам всем человек – папа моего мужа. Это известие было для нас, как гром среди ясного неба, мы только три недели тому назад приехали из Одессы, где жили родители мужа, и где мы проводили свой отпуск. Мой муж очень тяжело воспринял это известие. А, поскольку, у него было больное сердце и сразу же «рвануло» давление (он у меня гипертоник), то я просто не могла отпустить его самого на похороны папы. Боялась, как бы с ним ничего не случилось. Я своих детей никому не доверяла. А тут такая ситуация… Пусть Сереженька простит меня.

В школе Сергей учился хорошо. Лишь письмо не давалось ему. Каждый день я давала себе слово «держать себя в руках», когда мы с ним начинали делать уроки. Но, «теряла лицо». Из уравновешенной интеллигентной женщины я превращалась в истеричку. А кто бы не превратился? Надо было видеть эти палочки и буквы, которые клонились то в одну, то в другую сторону, как бы в большом подпитии. Мне становилось плохо только от одного их вида. Как я ни билась, ничего не смогла с этим поделать. Почерк у Сергея и до сих пор жуткий.