Калейдоскоп (сборник)

Старший сынок родился в непростое для нас время. Мы с мужем заканчивали пятый курс политехнического института. Учились мы на самых престижных, но и самых трудных факультетах. Тогда нам было по неполных двадцать два года. Мы были молоды, переполнены силами, все нам было по плечу. Ребенок, рождение которого ожидалось в марте, был для нас желанным. Мы верили, что справимся со всеми трудностями. Я бодренько ходила на консультации. На вопрос руководителя дипломного проекта: «Когда же вы предполагаете «рассыпаться»? – лихо ответила: «Завтра». Чем чуть не довела своего, убеленного сединами, руководителя до обморока. «Как завтра? Немедленно домой! А вдруг сейчас уже начнется?» – в панике проговорил он.

Я слов на ветер не бросаю. Да и врача своего, который установил дату родов, не хотелось подвести. Сказал, что это должно произойти 18 марта, значит, так тому и быть. Ночью мы с мужем уже не торопясь шли в роддом. Благо, находился он совсем рядом с домом, в котором мы временно проживали. Родился у нас богатырь весом в 4 килограмма 600 грамм. Был он не только велик, но и очень громогласен. Легко перекрывал своим баском плач всех остальных новорожденных. Ко мне были шуточные претензии: «Опять твой парень наших детей разбудит». Все мамы знали звучный голосок нашего сына. Это он в папу. У моего мужа такой басистый и очень громкий голос.

Перед выпиской спрашиваю мужа: «Ты все приготовил для малыша? Пеленки теплые, легкие, марлю для подгузников?» Списку не было конца. «Все приготовил», – отвечает. Вся ответственность за приобретение малышевых вещичек ложилась на мужа, так как, ни на чью помощь мы больше не рассчитывали.

И вот торжественный день наступил. Пока выписывали меня мои врачи, пока выписывали ребенка педиатры (раньше все было очень строго), минул полдень. Радостный и красивый муж встречал нас цветами и улыбками. Сынок был водворен в синего цвета коляску, которую муж приобрел, пока мы с сыном находились в роддоме (цены в 1973 году на коляски были вполне умеренные, не то, что сейчас). Потихоньку побрели домой. Сынок, правда, нас немного конфузил. Орал во всю силу своих легких. Прохожие удивленно оборачивались на нас, родителей, которые не могли успокоить свое чадо. Соску он категорически игнорировал. Нам только и оставалось, что тряски коляску по ходу ее движения, надеясь, что дитя успокоится.

А дома меня ждал большой сюрприз. Кинувшись перепеленать мальчика (перед выпиской нам с мужем показали, как это делается), я спросила: «А где пеленки?» Представляя в своем воображении пару высоких стопок теплых и легких пеленок. В голове у меня помутилось, когда муж показал пару пеленок. «Как? И это все? А где же остальные?» – тихо, еще не веря, спросила я. «Я купил все четко по списку. Список висел в приемной», – ответил мне муж. Я запаниковала. А список – то был только тех вещей, которые необходимы были, чтоб забрать ребенка из роддома. Что делать будем? – вертелось у меня в голове. Магазины уже закрыты. А впереди долгая-долгая ночь без пеленок. Сейчас, вспоминая ту ночь, мы смеемся, а тогда было не до смеха. Как продержаться? В ход пошли все постельные принадлежности, по мере надобности, раздираемые на, необходимого размера, кусочки.

Ранним утром, уже за полчаса до открытия магазина «Ткани», топтался, не спавший ни минуты, муж у его порога. И накупил, в открывшемся, наконец, магазине, много фланели для теплых и ситца для легких пеленок (хорошо, что все стоило копейки и наших стипендий хватило на все покупки). Вопрос с пеленками мы закрыли. На первое место вылез вопрос пеленания малыша. Как – будто мы все делали так, как нам показывали специалисты при выписке из роддома, но у нас почему-то уже через минуту ребенок весело колотил ножками-ручками воздух. Но, как говорится, это дело практики. Сделав эти манипуляции миллион раз, мы научились ловко с этим делом справляться.

Теперь доминирующее место занял вопрос, как укачивать, не желающего спать, ребенка. Наш малыш засыпал только при открытом окне. И мы, несмотря на то, что стоял март, и было довольно холодно, открывали окно. Мое тихое пение его не устраивало, за дело принимался его папа. Оглушительным голосом пел он «Бухенвальдский набат» (именно под эту песня соглашался сын засыпать). Жили мы тогда на улице Бебеля в чисто одесском дворике-колодце, образованном пятиэтажными зданиями. Это в районе всем известной «Канавы». Все многочисленные жильцы нашего двора много-много раз за сутки вынуждены были слушать мужнин вокал, от которого тоненько дребезжали стекла в окнах. Но, претензий никто и ни разу не предъявил. Нравилось, наверное. Или входили в положение.