Калейдоскоп (сборник)

В старших классах школы из всех предметов мне больше всех нравилась – физика. Это, наверное, благодаря нашему учителю, который увлекательно доносил до нас знания. И поэтому я очень хотела, закончив школу, поступать только в технический ВУЗ. И мне посчастливилось в 1968 году, сразу после окончания школы, поступить в политехнический институт на инженерно-физический факультет. Почему посчастливилось? Да потому, что в то время поступить в технические ВУЗы было неимоверно трудно. Они считались наиболее престижными. Тогда высоко ценились инженеры. Мечта моя сбылась! Сдав экзамен по физике, я стала студенткой! Жизнь моя круто переменилась. Все стало другим. Поменялось окружение, изучаемые предметы – совсем другие, – не такие, как в школе. Методы обучения – тоже другие. Никто не бегал за нами, не требовал, чтобы мы занимались. Здесь были другие принципы, – взрослые. Хочешь – учи, а не хочешь, так и не надо. Это, так сказать, – твои проблемы. Масса новых дисциплин, только успевай с ними знакомиться. Жить предстояло с совершенно чужими (впоследствии, – такими родными на всю оставшуюся жизнь) людьми. Делить с ними небольшую комнату много лет подряд. Наступила новая, – совершенно другая жизнь. Дни летели. То практические занятия, то коллоквиумы, то что-нибудь еще, всему надо было уделить время. Незаметно приблизился Новый Год, что означало – вот-вот и первая, самая страшная, – сессия. Недаром, существует поговорка – «лиха беда – начало».

Как и во всех технических ВУЗах, у нас читался курс высшей математики, которая разительно отличалась от той, которую мы изучали в школе. Преподавателя математики мы очень уважали и боялись. Был он экстравагантен, с хорошим чувством юмора, но строг чрезвычайно. Я всегда очень боялась всяких экзаменов. Ну, просто, панически боялась. Прямо фобия какая-то. И ничего не могла с собой поделать! Перед подобными испытаниями тряслась, как осиновый лист.

Проворочавшись всю ночь без сна, встала с соответствующим видом. Лицо у меня было какое-то помятое, зеленого цвета, так как, меня неимоверно тошнило. Конечности были ледяные и мелко тряслись. Вот в таком виде я и явилась на экзамен. Единственное, что мне хотелось в этот момент, чтобы все уже было позади. Перед аудиторией толпились встревоженные одногруппники и одногруппницы. Я встретилась глазами с одной из них. И, как – будто, увидела себя в зеркале. Тот же затравленный взгляд, трясущиеся руки. Подошла к ней. Она, видя мое состояние, тихо предложила: «Может, выпьем успокаивающее? Ведь невозможно больше терпеть такой ужас…». «Давай», – уцепилась я за ее слова. Готова была на все, что угодно, – лишь бы стало легче. У этой девочки дома имелись транквилизаторы, так как ее мама работала невропатологом. Я, ранее не принимавшая даже валерианку, лихо проглотила таблеточку. Мы посмотрели с ней друг на друга. Она с сомнением проговорила: «Уж больно они маленькие. Не поможет». Я была с ней согласна. И чуть подумав, мы приняли по второй. Стали ждать. Реакция на таблетки не заставила себя ждать (видно, серьезные были препараты!). Как поется в одной известной песне: «Наступила полная апатия…» Нас с ней ничего уже не волновало. Не понятно было, и чего это суетятся наши товарищи с перекошенными лицами. Появился какой-то философский взгляд на бывшую проблему: «Подумаешь, – экзамен! Делов-то!».

Пришла и моя очередь сдавать экзамен. Не торопясь, открыла дверь, подошла к столу и невозмутимо взяла первый же, попавший под руку, билет. Равнодушно посмотрела на него и пошла готовиться. Долго всматривалась я в него, читала и… ничего не понимала. Вдруг обнаружилось, что в моей голове… пустота. Вместе с волнением, куда-то исчезли и все, впихнутые в голову, знания. Голова была девственно чиста. И напрасно я таращилась на билет в тщетной попытке вспомнить хоть что-то. Я была абсолютно спокойна и…абсолютно ничего не знала. Посидев немного, встала и, подойдя к преподавателю, объяснила ему, что с моей памятью что-то приключилось. Он понятливо покивал головой и, черкнув что-то в зачетке, отдал ее мне со словами: «Придется нам еще раз встретиться».

Вышла из аудитории, посмотрела на запись в зачетке, равнодушно закрыла ее, и пошла в общежитие. Туда же вскоре стали подтягиваться, сдавшие экзамен, девочки, что жили со мной. Постепенно до меня стало доходить, что же это такое случилось. Видать, действие лекарства потихоньку проходило. И по мере того, как попускало лекарство, – на меня накатывало отчаяние. Наконец, оно меня «накрыло». Я легла на кровать, закуталась с головой одеялом, и зарыдала. Плакала так сильно, что кровать ходила ходуном. Осознала, что экзамен провалила. Горю моему не было конца. Я была в пучине отчаяния. Мои подруги не знали, как меня успокоить. Никакие уговоры не помогали. Видно, это был «откат». Забегавшие то за хлебом, или еще за чем-нибудь, старшекурсницы из соседних комнат, узнав в чем, собственно, дело, смеялись: «Тоже, горе нашла, пересдашь – и все». А мне казалось, что большей трагедии в моей жизни не было.