Калека

— Болезни как наши дети, Марина. Они всегда с нами. — Охранник смотрел куда-то в окно. — Мы любим их, привыкаем к ним, живем с ними вместе и от них умираем. Перед болезнями все равны. В болезни нет правых и виноватых. Вот у меня был инфаркт в прошлом году и гипертония. А когда-то я был здоровым парнем, перворазрядником по многоборью. Но наступила другая жизнь, и пришли болезни. Сердце болит. А не сердце, так голова. Без таблеток из дому не выхожу. Ну и что ты думаешь, я сломался? Ничуть! Будь что будет! Сколько ни проживу, все мое! На даче работаю! Поправляйся, Марина! Все наши тебе шлют большой привет!

Он ушел, а Марина долго еще думала над его словами. Как неудобно вышло, почему она не знала о том, что случилось с его женой? Он ведь работал у них немало. Все, наверное, знали.

Вечером появилась дочурка. Она теперь всюду носилась со своим ненаглядным голубоглазым и крутолобым Виталиком. Тот так привык быть всегда в ее кенгуриной сумке, будто в ней и родился. Говорила дочурка теперь только о молочных смесях, прививках, лекарствах и тому подобных вещах. Марина не могла ее узнать. Она прибавила в талии двадцать сантиметров и остригла свои прекрасные русалочьи волосы, потому что после родов они лезли пучками. О другой, красивой и непохожей, жизни дочурка больше не заикалась.

«Маленькая моя!» — с сожалением и нежностью думала про нее Марина.

— Папа звонил, — сообщила дочурка. — Я его пригласила к себе, он пришел.

Марина опустила глаза. Она не хотела говорить о Кирилле.

— Знаешь, мама, может быть, вам помириться? Мне так его жаль! Он стал унылый, худой и пришибленный, каким никогда не был. Он даже спортом не занимается, просто калека!

— Лучше расскажи мне про Виталика, дочка, — после некоторого молчания попросила Марина. — Он здорово вырос за те несколько дней, что я его не видала!

— О! Посмотри, какой стал красавчик! — И дочка, позабыв об отце, затормошила, зацеловала своего малыша.

— Надеюсь, он все-таки не профессорский сын… А похож… — осторожно сказала Марина.

— Ну что ты, мам! — засмеялась дочурка. — Виталик — просто копия Вовки. Да и Профессора я ведь тогда безуспешно соблазняла всю ночь. Дальше того, что я несколько раз плюхалась к нему на колени, дело не шло. Он меня просто сгонял. Потому я и истерику тогда закатила на весь коридор. Какая я была дура! Самой не верится. Правда, мам?

— Да уж… — улыбнулась Марина.

— Ты прости меня, мам, — встала возле кровати на колени дочурка и взяла нежно мать за руку. — Ведь если бы я тогда ночью не побежала в слезах жаловаться Инге на Профессора, ничего бы и не было. Я не увидела бы отца, не было бы скандала, Инга бы уехала, и все пошло бы по-старому.

— Нет, милая. Видимо, тогда уже с моря начал дуть бриз перемен, — подумав, сказала Марина.

— Значит, нет?

— Нет! — Марина сама удивилась, как легко это прозвучало. — У меня к тебе просьба…

— Да?

— Принеси мне сюда краску для волос. Лучше французскую.

— Краску? — удивилась дочурка, будто заново обвела взглядом палату и увидела хризантемы. — Ого-го! А какого цвета?

— Даже не знаю. — Марина пожала плечами. — Выбери что-нибудь солнечное.

Сентябрь 2000 г.