Календарь

— Понятно, — протянул слово Андрей и тут же переспросил, — а какой интерес в этом у Виталия Петровича?

— Он сам убедится в правдивости наших рассказов, возможно, перестанет изучать нас, и направит свои силы на исследование наблюдаемого феномена, — давая такие объяснения, она между тем пристально смотрела на своего визави, тем самым смутила его и вынудила замолчать.

Выжидательный взгляд Яны в сторону Андрея затянулся, и заставил того спрятать глаза, опустив голову. Николаеву казалось, что от Яны исходило всепроникающее рентгеновское излучение, электромагнитные волны которого, захлёстывали его с необычайной силой, и будь у него сейчас детектор гамма-излучения, то трещал бы без умолка, подтверждая ощущения Андрея. У него не получалось подвергнуть новую информацию анализу, он попросту не мог сосредоточиться в её присутствии, как только начинал думать о сути вопроса, в голове происходило переключение на Яну. Почему она на него так смотрит? Наверное, в её глазах он выглядит мальчиком с синдромом Дауна или что-то в этом роде, мысль о том, что о нём думают плохо, ну или не очень хорошо, была сильнее остальных и терзала его сознание.

— Ну, а ты прочла последнюю сказку? — неожиданно мозг бросил ему спасительный круг, заставив, разрабатывать отвлеченную тему, чем немножко разочаровал Яну.

— Конечно.

— Что думаешь? — с долей скепсиса в интонации спросил он.

— А что тут думать? Кто-то, не будем называть или показывать пальцами, подсовывает нам определённую литературу с чётко выраженной направленностью: иметь совесть, не врать, хотя создаётся впечатление, что они всё о нас знают, мы для них прозрачны, как вода в стакане.

— По этой же причине мои слабые позывы к чтению и угасли. А по поводу прозрачности — согласен, более того имею ряд наблюдений, которые укрепляют наши доводы, — облегчённо выдал Андрей.

Он и раньше в присутствии Яны терялся, считал её девушкой своей мечты, но мечты недоступной. Такая мечта есть у каждого человека, он знает, что она не сбудется, но она есть, она просто должна быть, чтобы остальные промежуточные желания подтягивались к её уровню, иначе они будут мизерными и ничтожными или хуже того, пошлыми и ужасно несвежими, тухлыми. Иногда случается, что самые заветные мечты сбываются, но потом оказывается, что существуют ещё более заветные, такие, о которых даже боялись мечтать. Красочней всех рассказал о таких курьёзах Пушкин про старуху и разбитое корыто, но кто знает, шла мысль бабушки от простого к сложному, или в её подсознании уже блуждала шальная искра о царице, которую она каждый раз, при мелькании в ясном уме, сопровождала крестным знаменем со словами: "… избавь мя от искушения…".

Впервые дни появления Яны здесь, под воздействием стресса и отчаяния он поменял отношение к ней, стал общаться с ней, как со всеми, к кому он был равнодушен. Но вот сейчас всё вернулось на круги своя, и он, дерзкий, наглый парень, так его иногда обзывали девчонки, и это нравилось ему, робел в её присутствии, превращался в мямлю. Ему не хотелось в её глазах выглядеть юношей с низким интеллектом, но ещё больше ему не хотелось, чтобы она догадалась о причинах его столь несуразного поведения. Он старался изо всех сил, ему хотелось произвести на неё впечатление.

— Это интересно, и как это согласуется с нашими мнимыми инкогнито? — поддерживала она нить разговора.

— А ни как, они щёлкают наши мысли как орехи. Им выгодней, когда мы молчим и думаем, а это их стихия.

— Хорошо, если нам нечего скрывать, тогда поясни, как ты определил что они…, - она задумалась над формулировкой, не решившись назвать вещи своими именами, высказалась обтекаемо, — не такие как мы.

— Всё очень просто, я попал сюда раньше тебя, — начал излагать свою гипотезу Николаев, — первыми меня встретили Виталий Петрович и Аня. Анна Ивановна в моем подсознании как обожаемый объект, не смейся, кому из нормальных мальчишек "кекса" не приглянулась молодая заведующая библионом?

Он несколько замялся, признания, сделанные им, носили интимный характер, ему пришлось переступить через себя, чтобы их озвучить. После паузы Андрей продолжил:

— Я на второй день разговорил медсестру, потребовал от неё для себя нижнего белья. Знаешь, что она ответила мне?

— Теряюсь в догадках…

— Она сказала, что у них нет такого понятия, как нижнее бельё. Я не поверил, и она мне продемонстрировала, что не лжёт.

— То есть?

— Она подняла юбку, и там не было белья, но это совершенно не главное, там не было ничего, что должно быть у женщины, — стараясь быть более убедительным, Николаев изобразил пантомиму поднятия юбки.

— Вот как! И ты знаешь, что должно быть у женщины? — игриво, но в то же время с иронией переспросила Яна.

Тема была щекотливой, и они оба ощущали некий разговорный драйв, обходя обтекаемыми выражениями острые моменты, раскраснелись, неизвестно от чего более: от обсуждаемых подробностей или от мозговой активности в поисках сравнительных оборотов.

— Конечно, но не в образе Анны Ивановны. Когда появилась ты, медсестра Аня стала носить нижнее бельё и приседать так, как это делают женщины.

— Какой вывод?