Календарь Морзе

Я запустил первый трек плейлиста, откинулся на стуле и задумался. Сходить, посмотреть, как Малдер опозорится? Или ну его? Как по мне, люди так упорно ждут инопланетян только для того, чтобы получить внешнее определение себя, созданное снаружи определяющей системы. Прилетят братья по разуму и, наконец, скажут нам: «Человек — …» Чтобы услышать в ответ: «Кто — …? Это мы-то — …? Да сам ты — …, мудило зеленое! Садись в свою тарелку и уйопывай на йух, хрен с ушами!»

Так произойдет чудо взаимной идентификации. Мы будем знать, что мы — …, а инопланетянин — что он хрен с ушами…

В кармане завибрировал телефон, пришлось выйти в коридор. Мне почти никогда не звонят голосом, и правильно делают — вдруг я в эфире, а звук забыл отключить? Номер был незнакомый.

— Внимательно! — сказал я, приняв звонок.

— Антон Эшерский? — голос в телефоне был женский, но какой-то казенный.

— У аппарата.

— Вам назначено на двенадцать ровно. Восьмой кабинет.

— Э?..

— С собой иметь документ, удостоверяющий личность.

— Зачем?

— Чтобы зарегистрироваться на проходной, разумеется! — раздраженно ответил голос.

— Проходной куда?

Голос сказал, куда, и я понял, что придется идти.

На улице Борцов с режимом, дом два, располагалась Око Государево — областное управление Службы безопасности, называемое в народе «серый дом». Наверное, потому что это был именно дом и именно серый. Больше в нем не было ничего примечательного, кроме боковой дверцы с табличкой «Прием граждан круглосуточно». Мне было не в дверцу, а в центральный вход, за массивными деревянными дверями которого располагался турникет и строгий дядя в форме.

— Мне в восьмой кабинет, — сказал я ему.

— Фамилия?

Я назвал фамилию.

— Паспорт!

Я показал паспорт. Форменный дядя записал меня в большую амбарную книгу и дал расписаться в книжке поменьше.

— Второй этаж направо. Не забудьте потом получить пропуск на выход.

Ну, по крайней мере он предполагает, что я отсюда выйду.

На двери кабинете не было никакой таблички, кроме небольшой бронзовой цифры восемь. Я деликатно постучал по толстой дубовой створке, но звук вышел настолько неубедительный, что прошлось просто толкнуть ее и войти.

— Можно?

— Заходите.

За массивным столом с несколькими телефонами и традиционной лампой зеленого стекла сидел мужчина в штатском. Ничего специфически «конторского» в его внешности не было — средних лет, первые робкие залысины по краям лба, атакующими клиньями окружающие поле будущей битвы с плешью, очки в тонкой стальной оправе, серый, слегка помятый костюм без галстука, лицо, скорее, приятное и, во всяком случае, неглупое. Располагающая внешность.

Столешница перед ним была пуста, за исключением единственной папки со скоросшивателем в обложке из бежевого картона. Как-то непривычно в наше время видеть стол без компьютера.

— Антон? — спросил он с утвердительной интонацией, заглянув в папку. — Присаживайтесь.

Я уселся на стул, оказавшись прямо напротив.

— Зовите меня Александр Анатольевич.

— И вы придете?

— В смысле? — он поднял глаза из папки.

— Обычного кого-то зовут для того, чтобы он пришел, — пояснил я.

— Нет, вряд ли, — ответил он, подумав. — Лучше вы к нам.

— Итак, — глаза его вернулись в папку, — Антон Эшерский, угу… родился, учился… служил… опять учился… работал… даже так? Хм… Интересная вы личность, Антон.

— Это запрещено?

— Ни в малейшей степени, — ответил предполагаемый Александр, он же, вероятно, Анатольевич.

— Ну что же, Антон, — вздохнул он, наконец, закрывая папку, — давайте побеседуем.

— С какой целью, позвольте поинтересоваться?

— Зачем люди обычно беседуют? Чтобы лучше узнать друг друга.

— Я, признаться, не собирался лучше вас узнавать.

— А вы и не узнаете, — обнадежил меня собеседник. — В силу моего служебного положения, это будет несколько односторонний процесс.

— Меня в чем-то обвиняют?

— Божеупаси! Вы, Антон, путаете — обвиняет прокуратура.

— Тогда подозревают?

— Не более, чем любого другого.

— Тогда зачем я здесь?

— Просто подошла ваша очередь, — улыбнулся мне Александр Анатольевич. — Расскажите, пожалуйста, как можно подробнее, как прошел ваш самый первый день тринадцатого июля.

— Вы что, вообще всех так опрашиваете? — поразился я.

— А что вас так удивляет? — пожал плечами мой собеседник. — Что мы ищем причины? Это, простите, наша работа. Или что мы проводим для этого тотальный опрос? Разумеется, это не единственный метод, но и пренебрегать им тоже было бы, согласитесь, странно. Мы предполагаем, что в тот день произошло нечто, послужившее причиной дальнейших событий. Скорее всего, это происшествие не было замечено, или не показалось важным, или было неправильно интерпретировано. Тем не менее, один человек заметил это, другой — то… Вот так, постепенно, складывается, как из мелкой мозаики, полная картина того дня.

— Но это же прорву времени занимает!

— А спешить нам, Антон, как раз совершенно некуда! Итак?

Глава 7