Календарь Морзе

— Уходи отсюда. Никогда не приходи больше.

— А как же…

— Сестра моя как звать забудь, понял?

Чото, не веря своему счастью, замер.

— Чего-то с левой у него удар сильно хуже поставлен… — оценил я новый фингал ассистента.

— А это и не он! — весело сообщил мой соведущий.

— Никакой свататься не будет, — добавил бородатый горец.

Обалдевший от внезапной эйфории освобождения Чото потерял голову и ляпнул:

— Да я же и не хотел вовсе!

— Ах, ты не хотел, бид аудал[7]?!! — распахнулась за спиной старшего Марамоева дверь.

Слезы поверх макияжа оставили на внешности девицы Марамоевой такие же следы, какие оставляет сошедший с гор селевой поток, но крепость рук от этого не пострадала.

— Не хотел?!! — кричала она, колотя бывшего любовника букетом по морде. — Аузунга чичайм![8]

— Хьо суна кел ву![9] — выплюнула она, наконец, и, развернувшись, гордо ушла в дом.

Чото с расцарапанной мордой и подбитым глазом сидел на дорожке и глупо улыбался.

— Так я пойду? — спросил он осторожно.

— Уходи, — подтвердил брат. — Еще раз увижу здесь — плохо тебе будет!

И мой ассистент, подобрав зачем-то букет, пошел прочь. Походка его чем дальше, тем больше напоминала танец удачной охоты в исполнении гурона, познавшего счастье огненной воды, чему поспособствовала и бутылка шампанского, которую он, захлёбываясь и пуская носом пену, выпил прямо на ходу. Вот так, приплясывая и чуть не плача от счастья, он и вернулся на работу. Хорошо, что Кешью его не видел — непременно бы решил, что это я спаиваю молодежь.

— Как ты это сделал, Антон? — снова спросил Чото.

— «Во многия знания — многия печали», как сказал бы наш недавний гость, — внушительно ответил я. — Лучше тебе этого не знать.

— Как скажешь! — ему было все равно, он был счастлив.

Глава 6

— Доброе утро! С вами Радио Морзе и Антон Эшерский. Если бы сегодня было двадцать второе, к примеру, мая — это был бы Международный день биологического разнообразия.

Сравнивая утконоса, жирафа и садовый хрен, нельзя не удивляться, какими причудливыми путями природа достигает своей цели. В день биологического разнообразия человеку полагается беспокоиться о сокращении числа видов. Не давать природе стирать свои постыдные ошибки, фиксировать их со всей старательностью, а главное — бороться за тех, кого человечество, не глядя, стоптало на пути своего развития.

Вот, например, обыкновенная лобковая вошь сегодня переживает серьезнейший популяционный кризис — коварно вброшенная в общество порнорежиссерами мода на бритый пах нанесла невосполнимый ущерб среде обитания этого уникального вида. Вперед, защитник биологического разнообразия! Создай сам свой заповедник! Ваш личный вклад в спасение вида будет по достоинству оценен будущими поколениями, а у нас в студии сегодня снова неагент Малдер, с сенсационными заявлениями, ужасающими разоблачениями и свежими вестями от Космического Разума!

— Привет, Малдер! — сказал я фамильярно, пока наш спец по тарелочкам пытался сообразить, при чем тут лобковая вошь (ни при чем), и не было ли это оскорбительным намеком в его адрес (было). — Как дела в глубинах Космоса? Как поживают зеленые братья по разуму?

Малдер вчера (то есть, конечно, прошлым сегодня, но так привычнее) напросился на эфир, утверждая, что у него появились новые поразительные сведения, которые перевернут наши представления о происходящем. И он готов предоставить их нашему радио на правах эксклюзива за скромную сумму… На этих словах я обидно заржал и повесил трубку, но он тут же перезвонил и согласился, в знак уважения, только для нас, в виде исключения, перевернуть эти представления бесплатно. Эфир был свободен, Малдер забавен, и я согласился.

— Настал этот день! — пафосно сказал Малдер, привстав со стула, но я показал ему пальцем на микрофон, и он сел обратно. — День, которого мы так долго ждали!

Он пригладил рукой длинные сальные волосы, приосанился и продолжил:

— Представители Космического Разума, прибывшие к нам из глубин Вселенной, назначили своего полномочного посланника! — он надул щеки, закатил глаза и замолк.

— Дайте-ка угадаю… — сказал я. — Это вы?

Малдер зло покосился на меня — видимо, я своей репликой испортил величие момента.

— Да, Антон, — сказал он с торжеством в голосе. — Это именно я! И никто не скажет, что я этого не заслужил! Вы все смеялись, а я… Теперь все увидят!

Чото из-за стекла аппаратной подавал мне странные знаки — ткнул себя указательным пальцем в висок, нарисовал пальцем в воздухе крест и показал на телефон. К чему это? Пристрелить и закопать Малдера? Свежая, не лишенная определённой привлекательности идея. А звонить кому? Чото продолжал оживленную пантомиму, и я сообразил, что он имел в виду красный крест, а не могильный. Мой ассистент решил, что Малдер, наконец, окончательно тронулся, и пора вызывать скорую, пока он кусаться не начал.

Я убрал звук с микрофонов и запустил перебивкой тему из «Секретных материалов» — я ее всегда держу наготове, когда к нам Малдер приходит. Его надо иногда приводить в чувство.

— Вова, блядь! — сказал я с чувством. — И вот с этой херней ты пришел ко мне на эфир?