Календарная книга

Командир, изредка качая головой, плыл под родным небом, в котором не было ни облачка, только полыхало красным в одном краю и накатывало фиолетовым с другого края.

Боевой слон пылил степью, держа на закат, и только угасала песня вдали:

Oh Lord, did we have a ball
Still singing, walking down that hall, that
Ney, Nah Neh Nah…

2022

Бубен (День трезвости. 11 сентября )

Мать очень хотела, чтобы сын окончил институт. Миша пошёл в педагогический, это было единственное место, куда брали с его баллами. На его удивление, он даже проучился почти год, завалив сперва зимнюю, а потом летнюю сессию. К октябрю стало ясно, что он уйдёт осенним призывом. На мать было страшно смотреть, а отец просто напился и стал орать, что нечего было тратить столько денег на репетиторов. Правда потом он тайком налил и Мише. Мише было всё равно, служили теперь год, а не два, да и армии он не боялся. Везде люди живут, а если помирают, то всё равно где. Так хоть пенсию матери заплатят и памятник бесплатный.

Он пришёл прощаться со своими друзьями, их у него было ровно двое — половина мужского населения второго курса филфака. Погода портилась, и пить было на лекции всяко лучше, чем в кустах перед институтом. «ВВС наземные», — гордо сообщил он друзьям, сам не вполне понимая, что это значит. Они тут же поставили пакет с вином и единственный стакан на пол, и выпили, ныряя вниз, под парту, как искатели жемчуга.

Лекция была мутная, про мировые религии. Её читал нескладный доцент, которого Миша сразу окрестил «недомерком». Маленький и толстенький, кого-то он Мише напоминал. Доцент произносил какие-то непонятные слова фетишизм-тотемизм. С фетишизмом Миша был знаком, за это во дворе били, а вот эту анемию с тотемизмом он знать не знал, и даже был рад, что всё это откладывается. Но он заметил, что девочкам нравится, они, даже красавицы, знойно дыша, записывали за лектором эту хрень. Ну да, девочки любят мистику, гороскопы, магия, превращения, звёздная пыль… Да, он видел это кино.

Они достали второй пакет жемчуга и принялись нырять дальше, прикрытые спинами будущих учительниц.

Это было самое начало курса религиоведения, оттого речь сейчас шла о шаманизме.

Вдруг кто-то в задних рядах стукнул в бубен, и звук его поплыл над рядами столов и скамей. Миша покрутил головой: с его места не было видно, кто прервал лекцию. Это ему терять нечего, но этим-то?

Вдруг Мишин приятель крикнул в паузе:

— А как вы лично относитесь к проблеме шаманизма в отдельных районах Севера?

Доцент сбился, а аудитория загалдела.

Приятель тихо пояснил, что если доцент скажет… да неважно, что скажет в ответ, то нужно добавить: «Нет, можно, конечно, сделать вид, что такой проблемы нету. И мы удовольствием тоже посмеёмся вместе с вами».

Миша понял, что эта какая-то цитата из классики, но не помнил, откуда, а если точнее — не знал. Но слова были задорные.

Однако доцент сказал серьёзно:

— Важную тему, подняли вы друзья. Важную. Не всякий готов говорить об этой серьёзной проблеме так, как вы, неожиданно и прямо. Валиев, дайте бубен.

Сзади раздался шорох и какое-то бурчание, но доцента сбить не удалось.

— Валиев, я вижу всё, это были вы. Несите бубен сюда.

Валиев пошёл вниз. Странно, Миша его совсем не помнил. Это был юноша, почти мальчик, в круглых очках, будто британский подростковый волшебник.

— Быстрее, Валиев.

Доцент внимательно осмотрел бубен и потрогал натянутую кожу пальцем.

— Так, артель «Самарские баранки», но, обратите внимание, но… Но, это я сейчас не только вам, Валеев, объясняю, совершенно неважно, кто и как его произвёл на свет. Тут вот какое дело, бубен вещь круглая, но не простая. Это вещь разная для всех. Шаман берёт его в руки, и совершает с ним привычные ему действия, вы, городские мальчики и девочки, берёте его и пытаетесь повторить эти действия ради шутки. Но нет, находятся те, кто хочет повторить их, чтобы что-то произошло. Затем некоторые из вас берут бубен, и чувствуют, как что-то происходит.

Доцент не стоял за кафедрой, а сидел рядом на стульчике с железными паучьими ножками.

Да и у него самого были тонкие, будто паучьи, ножки. «Кого-то он мне напоминает, — подумал Миша, и вдруг сразу же вспомнил, что с ним бывало редко. Обычно он вспоминал что-то туго, медленно и тяжело. И, наконец, его озарило: доцент был похож на шпорцевую лягушку с её круглым, похожим на яйцо, телом и тонкими лапками.

Доцент говорил тихо, медленно перемещая бубен слева направо, без особенной интонации в голосе, и понемногу стал постукивать своими лягушачьими пальцами в бубен. Стук-стук-стук… И Миша от чего-то вздрогнул. Так-так-так… Стук-стук… И снова — так-так-так-так…

Сосед клюнул носом, но не к стакану, а прямо в парту, и тут же откинулся назад.

Доцент теперь уже не стучал в бубен, а описывал, как шаман бьёт в него специальной колотушкой, и звук бубна плывёт над тундрой Верхнего мира, а горький дым костра ест глаза.