Календарная книга

Она, что и говорить, была главнее директора.

Она задумалась и вдруг подняла руку, останавливая меня.

— Подождите. Надо подумать… Пусть придёт ко мне.

Я уважал завуча, она была властной, но справедливой по-своему. Часто она гасила ссоры и споры среди нас, учителей, одним своим словом. Школьники её тоже уважали, хоть и побаивались, как побаивались они деревянных идолов на том берегу. Я же работал первый год — случайный человек с дипломом авиационного института — и вызывал у неё законную настороженность.

Мы с девочкой пришли на следующий день после уроков.

Завуч посмотрела девочке в глаза, как смотрит рыбак в глаза ещё не пойманной рыбе, высунувшейся из воды.

— Ты хочешь с ними посоветоваться, так? Или даже ты хочешь их о чём-то попросить?

Девочка кивнула.

— Но это можно один раз.

Девочка кивнула снова.

Завуч поманила меня пальцем и велела закурить. Меня это несколько удивило. В присутствии завуча не курили. А тут она сама не попросила, а велела — и я безропотно достал свои папиросы. Тогда я любил «Казбек», которые перекладывал в железную коробку от «Герцеговины Флор», а кто курил «Герцеговину Флор», вы сами знаете. Дым окутал меня, но, странное дело, он держался только в нашем углу комнаты. От первой папиросы я прикурил вторую.

— Давай дневник, — строго сказала завуч, и девочка достала из портфеля аккуратно обёрнутый дневник.

Завуч раскрыла его и внизу страницы, как раз под моей пятёркой, написала каллиграфическим почерком: «Прошу явиться родителей в школу». Затем она расписалась, и в этот момент дым начал своё движение.

Прямо из него слепились две фигуры, одна побольше, а другая поменьше.

Тьма сгустилась по краям классной комнаты, а тут стоял дымный серый свет, и он был страшен.

Завуч сделала мне знак, что я больше не нужен, и я, пятясь, вышел в коридор, плотно закрыв с собой дверь.

День валился к закату.

Уборщица зашипела на меня, когда я прошёл по мытому, но я не повёл головой.

В понедельник девочка не пришла в школу.

— А у неё бабка померла, — бодро сообщил дежурный, обсыпанный мелом. Он, стоя на цыпочках, тёр доску сухой тряпкой.

Я велел тряпку намочить, и он, прежде чем выбежать для этого в туалет, крикнул:

— А она теперь вовсе не придёт, за ней из города приехали.

«Город», это значило «город с большой буквы», не наш городок, а областной центр.

Завуч встретила меня у расписания, и, посмотрев на меня с равнодушием лесных статуй, сказала:

— У вас есть педагогическая жилка. Мне кажется, мы сработаемся. Сперва я сомневалась, а теперь вижу — жилка определённо есть.

И, развернувшись, пошла к себе в кабинет.

А я ещё долго смотрел в её прямую, будто деревянную, спину и тугой пучок волос без седины. Такой, знаете, пучок, волосок к волоску в подбор.

Курю я только много, вот что…

И дядюшка задумчиво оглядел бумажный мундштук от папиросы.

Весь табак выгорел вместе с полупрозрачной бумагой, и в пальцах у него была только белая трубочка картонного мундштука.

01 сентября 2022

Окно (День учителя. 5 октября )

Учитель снимал комнату в старом доме рядом со школой.

Это было очень удобно, можно было не только подольше спать, но и ходить обедать домой. В школьной столовой учителям есть запрещали — по той же причине, что и туалет у учителей должен быть отдельным. Ученик не имеет права видеть бога в нелепом виде, а нет ничего смешнее этих двух человеческих дел.

Школьная жизнь нравилась учителю своей размеренностью. Ему нравилось даже то, что раздражало всех прочих: бумажная работа, отчёты, справки и комиссии, которые проверяли у него наличие глобуса Луны и карты звёздного неба. Ведь он преподавал астрономию (и часто замещал математику), и больше ничего ему не выделили. Не просить же банку звёздной пыли, а стороны света можно научить определять и без этого. А деревянные математические фигуры были записаны на другую учительницу, казалось, не выходившую из декретного отпуска.

Жизнь представлялась учителю рекой, — раз вступил в неё, нужно отдаться потоку, а не спорить с ним.

Дни шли за днями, а месяцы за месяцами.

Он уже много лет служил в этой школе, и классы отличались один от другого только причёсками на общих фотографиях. Денег хватало, потому что тратить их было не на что.

С начальством у него были прекрасные отношения, то есть не было никаких. Самого Директора учителя видели редко, он постоянно был в разъездах — то на какой-то конференции, то на совещании, и многие из тех, кто пришёл в школу позже учителя астрономии, вовсе не знали Директора в лицо. Иногда и учитель астрономии начинал сомневаться: наблюдал ли он Директора, как Луну в телесоп, или это просто память подсовывает виденного где-то старика, будто вынув его из кармана подсознания. Многие из новых учителей боялись молодого и напористого Завуча, тот был строг и быстр. Но учитель видел в быстроте лёгкость, а в напоре — слабость. Да и у Завуча к учителю не было претензий. Учитель жил неподалёку и легко соглашался заменить заболевших, вовремя сдавал все бумаги и проходил проверки.

Только раз с ним случилось то, что ему не понравилось.