Читаем Календарные обряды и обычаи в странах зарубежной Европы. Зимние праздники. XIX - начало XX в. полностью

Обязательное блюдо рождественского и новогоднего стола — коливо, каша из пшеничных зерен, подслащенная медом, корицей и другими приправами, иногда смешанная с сыром.[870] Можно предполагать, что пшеничная каша современных обрядов — прямая наследница панспермии древних греков — каши, сваренной из зерен всех злаков и бобовых вместе, из всего, что шло в пищу человеку. Панспермию приготовляли в честь богини плодородия Деметры и ее дочери Коры, в честь бога Аполлона. Целью этого обряда было содействовать произрастанию всех необходимых злаков на будущий год. Но более известна панспермия как элемент культа умерших. В Древней Греции это кушанье готовили на третий день месяца Ανθεστερια (в аттическом календаре с 7 февраля по 8 марта), когда по народным повериям открывался подземный мир, и души покойников подымались наверх в мир живых.

В современной Греции коливо, подобно русской кутье, — непременный элемент поминальных обрядов: и следующих непосредственно за похоронами, и в традиционные дни поминания мертвых.[871]

Итак, и в ритуальном рождественском огне, и в ритуальной трапезе отмечаются элементы, связанные с культом предков. И это логично, коль скоро рождественско-новогодняя обрядность это семейная обрядность, это выражение культа семейного очага.

«Кормление» предков вместо примитивного, грубо материального «угощения» рождественского полена со временем приняло более утонченные, более завуалированные формы. Считается теперь, будто Христос и Мария незримо посещают дома христиан и делят с ними трапезу. Вместо того, чтобы поставить еду на домашний алтарь, как делали древние, ее помещают перед иконами на низком столике вместе с горящими свечами.[872] Есть другая форма угощения невидимых посетителей — не убирать со стола остатки ужина: сюда придет Христос,[873]

его образ заместил в этом случае души предков. Наконец, вместо невидимых духов кусок ритуального хлеба можно отдать нищим, бедным. В Мессинии первый кусок каравая отрезают для нищего, который первым пройдет мимо дома.[874]

Почитание умерших родственников, — одно из проявлений культа предков, — имеет много различных видов. Здесь и посещение кладбищ на рождество (Македония), и специальная поминальная служба в церкви в ночь под рождество, творимая священником вслед за праздничной службой. После нее священник благословляет специальную пищу, раздает ее прихожанам, и они в первую очередь съедают ее, вернувшись домой и усевшись за праздничный ужин (остров Нисирос, архипелаг Додеканез). Женщины на острове Крит раздают после церковной службы среди прихожан специальную поминальную пищу, благословленную священником.[875]

Но не одним культом предков может быть объяснен дележ ритуальной трапезы между живыми, реально присутствующими людьми и невидимыми пришельцами (святыми, духами и т. п.). В Древней Греции не только специальное принесение в жертву животного сопровождалось пиром (часть жертвенного мяса сжигали, а другую съедали сами), но и каждый большой пир сопровождался жертвой: часть убитого для еды животного отдавали богам. Может быть, кушанья, оставляемые для Христа и Марии, это и есть доля богов на пиру людей. По христианским верованиям каждый святой сходит на землю в день, ему посвященный. Может быть, поэтому верующие ждут «появления» Христа в своем доме в ночь на рождество Христово.

Таким образом, в ритуальной рождественской (как и новогодней) трапезе оказались соединенными воедино несколько разнообразных и разновременных по происхождению представлений и обрядовых действий.

В ночь под рождество хозяин дома совершает окуривание дома, конюшни, загона для овец, сельскохозяйственных орудий, в общем всего хозяйства, ладаном, положив кусочек этого вещества на лемех плуга.[876]

Это действие можно объяснить двояко: или как жертвенное воскурение благовония, которое совершали еще в Древней Греции, обычно вслед за сожжением жертвенного животного, или как средство очищения дома от всякой скверны окуриванием дымом, которому как и огню приписывали очистительную силу. Окуривание дымом практиковалось и древними греками.[877] В этом случае надо заметить, что ладан — церковное благовоние (заимствованное православной церковью из древнегреческих ритуалов) заменил обыкновенный дым от горящего дерева или дым серы. Лемех — это главная часть плуга, следовательно, его применение в данном случае имеет непосредственное отношение к земледелию, а кроме того, железный предмет сам по себе имел в народном представлении апотропейную силу.

Рождественский праздник греческих крестьян, земледельцев по преимуществу, сохранил особенно много действий, направленных на плодородие полей, фруктовых садов, виноградников.

Перейти на страницу:

Похожие книги

«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]

Представление об «особом пути» может быть отнесено к одному из «вечных» и одновременно чисто «русских» сценариев национальной идентификации. В этом сборнике мы хотели бы развеять эту иллюзию, указав на относительно недавний генезис и интеллектуальную траекторию идиомы Sonderweg. Впервые публикуемые на русском языке тексты ведущих немецких и английских историков, изучавших историю довоенной Германии в перспективе нацистской катастрофы, открывают новые возможности продуктивного использования метафоры «особого пути» — в качестве основы для современной историографической методологии. Сравнительный метод помогает идентифицировать особость и общность каждого из сопоставляемых объектов и тем самым устраняет телеологизм макронарратива. Мы предлагаем читателям целый набор исторических кейсов и теоретических полемик — от идеи спасения в средневековой Руси до «особости» в современной политической культуре, от споров вокруг нацистской катастрофы до критики историографии «особого пути» в 1980‐е годы. Рефлексия над концепцией «особости» в Германии, России, Великобритании, США, Швейцарии и Румынии позволяет по-новому определить проблематику травматического рождения модерности.

Барбара Штольберг-Рилингер , Вера Сергеевна Дубина , Виктор Маркович Живов , Михаил Брониславович Велижев , Тимур Михайлович Атнашев

Культурология