Календарные обычаи и обряды народов Юго-Восточной Азии. Годовой цикл

Идеология раннеклассового общества яванцев складывалась на основе господствовавших здесь аграрных культов и культа предков. Буддизм народов Южной Индии нес в себе многочисленные пережитки этих культов. Он проник на архипелаг в конце I тысячелетия до н. э. В начале нашей эры на Яве существовал ряд раннефеодальных государств, в которых исповедовался буддизм. Индуизм, пришедший на Яву ему на смену в середине I тысячелетия н. э., постепенно стал идеологией господствующего класса феодального общества Явы.

Все эти религии оказали большое влияние на духовную культуру яванцев. Буддийское святилище Боробудур — архитектурный памятник мирового значения. Его «архитектурный образ» реализует картину мироустройства. С помощью же скульптуры иконографических персонажей, связанных функционально с идолатрией анимизма и культа предков, этот архитектурный памятник начала IX в. н. э. приобретает черты «реального бытия» [Бандиленко, 1984, с. 21]. Ансамбль Лоро Джонггранг в долине Прамбанан представляет собой еще один прекрасный памятник архитектуры конца IX — начала X в. Ансамбль составляют собранные вокруг центральной фигуры культовые усыпальницы, архитектура и скульптура которых связаны с древними анимистическими верованиями и культом предков, как и с заимствованными правящим классом яванцев буддизмом и индуизмом. Чанди — архитектурные и скульптурные памятники малых размеров — во множестве встречаются на Центральной и Восточной Яве, где буддизм и индуизм были государственными религиями небольших княжеств, существовавших там на протяжении всего средневековья. В народе эти религии были восприняты, так сказать, поверхностно: заимствовались новые имена богов, дававшиеся уже существующим местным божествам и духам гор, воды и стихий, растений.

Г.Г. Бандиленко справедливо отмечает характерную для всей Юго-Восточной Азии исключительную стойкость фитолатрии, прежде всего, одушевление риса [Бандиленко, 1984, с. 36]. Мифология яванцев насыщена сюжетами, связанными с культурой риса. Богиня риса, объект почитания, поклонения во многих обрядах и праздниках годового цикла, в яванской мифологии носит имена Нини Тевонг (теоним восходит к яванскому пантеону аграрного культа) и Деви Сри (теоним восходит к индуистскому пантеону).

Рис — основа жизни яванцев. Он лежит в основе их материальной и духовной культуры. Устное народное творчество пронизано этой идеей. У яванцев существует множество пословиц и поговорок о рисе. «Искать рис на стороне» — отправиться на заработки. «Рис подали на колени» — что-то легко досталось [Кашмадзе, 1987, с. 70]. О лентяе яванцы говорят: «Он ждет, пока ему рис в рот положат». А о человеке, много знающем, но скромном, в народе есть пословица: «Чем полнее рисовые зерна, тем ниже склоняется колос» [Островский, 1962, с. 79].

Календарные обычаи и обряды яванцев находят себе объяснение в древнеяванской мифологии, а эстетическое выражение — в графике и скульптуре, особенно средневековой, связанной с индуизмом.

Если индуизм утвердился в Индонезии как идеология класса феодалов, то ислам — религия торговцев и мелкой буржуазии. Он проникал на Яву постепенно, с XI в., утверждаясь первоначально в прибрежных торговых городах-государствах. Процесс этот был длительным. Догмы, канон этой религии не соответствовали системе взглядов населения роскошных тропиков. Лишь в XV–XVI вв., после падения империи Маджапахит, эта религия на Яве утвердилась. Исламизацию яванцев называют частью большой торговой экспансии [Geertz, 1965, с. 108]. Ислам пришел на Яву «не для покорения, а для торговли». В Индонезии он «приспособился» к местной высокой и самобытной культуре. Мифология, литература, изобразительное искусство, скульптура, театр яванцев, по крайней мере, на уровне XIX в., несли лишь легкий налет мусульманских идей [Seidmore, 1907, с. 284]. От яванца-мусульманина требуется исполнение лишь пяти основных заповедей: вера в Аллаха, совершение пяти ежедневных молитв, пост в месяце рамадан, паломничество в Мекку, религиозный налог [Маретин, 1966, с. 463]. И эти заповеди соблюдаются крестьянами не полностью. Яванские крестьяне усвоили лишь внешние формы ислама, суровый дух которого остался им чуждым. В начале XX в. М.М. Бакунин, живший на Яве, писал, что «к наружному, накожному, так сказать, мусульманству яванцев примешиваются суеверия анимизма» [Бакунин, 1902, с. 138] (и индуизма, добавим мы от себя). Как в прошлом, так и в наше время все путешественники поражаются тому, что ни в городах, ни тем более в сельской местности не видно молящихся. Удивляют и яванские женщины, не прикрывающие грудь (впрочем, в наши дни для городского женского костюма это нехарактерно).