Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии. Годовой цикл

В традиционной культуре этих народов можно проследить по крайней мере, две категории празднеств, обусловленных трудовой деятельностью крестьянства. Первая категория (очевидно, более древняя) тесно связана с хозяйственной деятельностью земледельца или скотовода. Даже, наверное, правильнее сказать, что сам трудовой процесс как бы на время становился праздником. Особенно торжественно отмечалось начало и завершение важнейших трудовых этапов в годовой деятельности земледельца или скотовода-кочевника. Так, у всех землепашцев празднично проходили начала главных сельскохозяйственных работ (пахоты, сева, уборки урожая, провеивания зерна и т. п.), первый трудовой день нового цикла, первый выход в поле. А у монгольских кочевников, например, веселыми найрами ознаменовывалось окончание процесса изготовления войлока, завершение работ по заготовке мяса на зиму. Во всех этих случаях праздничные действа прямо «произрастали» из трудовой деятельности, составляли ее неотъемлемую часть, эмоционально ее окрашивали. У кочевников-скотоводов, например, время перехода на летовки, жизнь и труд в летние месяцы на плодородных пастбищах традиционно воспринимались как праздник, были освещены особым, радостным настроением.

В то же время в календарной культуре народов Восточной Азии широко представлены праздники второй категории, уже значительно отделившиеся от непосредственного производительного труда, такие, например, как Новый год у всех изучаемых народов, летний праздник Надом у монголов, весенний праздник Цинмин у китайцев, Праздник кислого молока у тибетцев, летний праздник Тано у корейцев, Праздник девочек и Праздник мальчиков у японцев и многие другие. Большинство из этих праздников отмечалось всем народом, представителями всех сословий и классов, жителями деревень и кочевий, больших и малых городов. Как правило, состоявшие из множества обычаев и обрядов, игр и развлечений, растянутые во времени, они являли собой целые праздничные циклы. Почти все они имели точно фиксированные даты в отличие от празднеств первой категории, сроки которых зависели от погодных условий каждого конкретного года.

По-разному в календарных обычаях и обрядах изучаемых народов проявляется соотношение между идеологией мировых религий, национальных религиозных систем и философско-этических учений (даосизм, конфуцианство) и народными представлениями. На традиционный сельскохозяйственный календарь в ходе истории налагались праздничные даты буддизма, даосизма, конфуцианства. Очень часто в народном быту они совмещались, образуя сплошную синкретическую систему. Однако, как справедливо на славянском материале отмечал П.Г. Богатырев, крестьяне, как правило, не различали противоположных систем верований, так как у них «единая вера, представляющая собой синтез магических действий, молитв, народных и собственно религиозных обрядов» [Богатырев, 1971, с. 198]. Синкретизм религиозных представлений особенно характерен для календарной обрядности китайцев. В обычаях и обрядах годового цикла у монголов и корейцев преобладают добуддийские древние представления, в обрядности японцев наряду с буддизмом велика роль синтоизма, наконец, особо надо отметить роль ламаизма и особенно ламаистской церкви в церемониях праздников года у тибетцев. В ходе исторического развития собственно земледельческие обычаи и обряды у китайцев, корейцев, японцев, тибетцев-земледельцев и обычаи, и обряды кочевников монголов и тибетцев постоянно обогащались многовековой городской культурой, а также культурой других классов и сословий.

В обрядности изучаемых народов степень этого взаимовлияния, уровень синкретизма проявлялись по-разному. Так, необходимо отметить, что у китайцев, корейцев, японцев в собственно земледельческие народные праздники вошло много элементов многовековой городской культуры (хотя, конечно, необходимо помнить и о том огромном влиянии, которое культура земледельцев постоянно оказывала на формирование традиций горожан, особенно в феодальный период), а в народный праздник тибетцев — значительное число элементов ламаистской обрядности.