Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии. Годовой цикл

Чэнь Шоу и Фань Е пишут о когурёсцах как о людях, которые любили песни и танцы. Возможно, что краткое сообщение о том, что мужчины и женщины в сумерках собирались толпами и до поздней ночи вместе пели, играли и веселились [Пак, 1961, с. 120; Бичурин, 1950, т. 2, с. 25], также повествует о развлечениях, связанных с календарными праздниками. И вероятно, наблюдения за этими массовыми гуляньями позволили китайским авторам высокомерно заметить, что обычаи у когурёсцев «развратны» [Пак, 1961, с. 121; Бичурин, 1950, т. 2, с. 25]. Источники упоминают о мастерах игры на барабанах и духовых инструментах, без участия которых невозможно представить себе праздничные торжества.

Характеризуя народ е, Чэнь Шоу и Фань Е отмечают, что они умели гадать по созвездиям и предугадывать урожай будущего года [Пак, 1961, с. 126: Бичурин, 1950, т. 2, с. 31]. Гадания об урожае — один из древнейших календарных обрядов народов мира. Из календарных праздников китайские авторы выделяют только праздник Мучхон, который отмечался в 10-м месяце и сопровождался поклонением и жертвоприношением Небу. Во время этого праздника днем и ночью пили вино, пели и плясали [Пак, 1961, с. 126]. Массовый характер праздника наиболее ярко выражен в его наименовании — Мучхон, которое может быть переведено (исходя из иероглифического написания) как «совершать танцы Небу», «совершать танцы перед Небом», «совершать танцы, посвященные Небу».

Широкими народными празднествами, всеобщими танцами были отмечены торжества, проводившиеся у народа хан в 5-м и 10-м месяцах. «Каждый год в пятом месяце, после завершения посевных работ, совершают жертвоприношения (добрым и злым) духам. И тогда, собираясь толпами, днем и ночью беспрерывно поют и пляшут, пьют вино» [Пак, 1961, с. 130]. Интересно описание одного из танцев, исполнявшихся на этом празднестве: в нем участвовало одновременно несколько десятков человек. Следуя друг за другом, они притоптывали в такт ногами, ритмично взмахивали руками. Китайским авторам танцы народа хан напомнили виденные ими на родине танцы с колокольчиками.

Возможно, изображением одной сцены такого народного праздничного гулянья является роспись в когурёской гробнице Муёнчхон (Гробница танцующих, IV в. н. э.). Под открытым небом расположились участники музыкально-танцевального действа. В самом дальнем ряду — двое: танцор и музыкант. Под аккомпанемент струнного инструмента ванхам танцовщик, подняв руки, делает па в сторону музыканта. В среднем ряду — пять участников: трое мужчин и две женщины. Их фигуры, слегка наклонившиеся вперед, изображены художником как бы соединенными единым ритмом, порывом, движением. Танцоры следуют один за другим, вторя друг другу и движением рук: они подняли руки на уровень груди и отвели их в правую сторону и слегка назад (движение отдаленно напоминает положение рук при исполнении лезгинки). Наконец, в первом ряду — ансамбль из семи певцов. Исполнители стоят группой, их свободные позы, непринужденные повороты головы как нельзя лучше передают согласованное пение — так и слышится радостная праздничная мелодия, в такт которой танцуют другие участники торжества.

Столь же многолюдными и веселыми были у народа хан празднества, отмечавшиеся в 10-м месяце, после завершения полевых работ, после сбора урожая. Главная роль в совершении обрядов жертвоприношений духу Неба и прочим духам принадлежала жрецам, которых называли чхонгун (небесный князь). Каждое крупное владение имело особые места поклонения духам. Как правило, центром этого священного места (сото) было большое дерево, на которое во время совершения обрядов и во время праздничных церемоний вывешивали колокольчики и барабаны. Ударами в них взывали к духам.

Можно предположить, что столь же весело и шумно отмечался сбор урожая и у других древнекорейских народов. Так, жители владений Пёнчин (народ хан), по сообщению Чэнь Шоу, любили песни, пляски и вино. Они славились и своими музыкальными инструментами, в частности струнными, которые по форме напоминали китайские чжу (тринадцатиструнная цитра). Играя на струнных инструментах во время праздников, они исполняли различные мелодии [Пак, 1961, с. 132].

Несмотря на фрагментарность свидетельств китайских хроник, перед нами встает яркая картина календарных праздников древнекорейских народов — это были уже не архаические празднества. В них сочетались следы древних черт (массовость) и особенности (роль жрецов, сословное неравенство, освобождение узников), присущие обществу с социальным неравенством и классовым расслоением.

При всей специфике, отличавшей праздники каждого из древнекорейских народов, у них были общие черты. Главными праздниками были праздники, завершавшие сельскохозяйственные работы (у некоторых народов это 10-й месяц, у других — 12-й); отмечались праздники окончания посевного сезона (5-й месяц). Среди обрядов важное место занимали жертвоприношения Небу; различного рода гадания (по звездам, по копытам убитого быка).