Калевала

Тогда велел Унтамо своим рабам сложить из березовых поленьев, из смолистых веток сосны большой костер и на том костре сжечь Куллерво.

Привезли рабы сто возов березы, сто возов сосны, тысячу саней бересты, свалили в одну кучу и подожгли с четырех сторон. А когда разгорелся костер, бросил Унтамо малого ребенка в самый огонь.

Два дня и две ночи горел костер.

На третий день пришел Унтамо и видит — сидит Куллерво на куче пепла живой и невредимый, пересыпает с руки на руку золу, железной кочергой разбивает угли. И хоть бы один волосок у него на голове сгорел!

«Вот беда! — думает Унтамо. — Никак мне не избавиться от чужого племени».

Велел он повесить Куллерво на ветке дуба.

День проходит, другой проходит. Посылает Унтамо раба посмотреть, не умер ли ненавистный Куллерво.

Вернулся раб и говорит:

— Ничего ему не делается! Сидит на дереве как ни в чем не бывало и железным гвоздем вырезает на коре мужей с мечами да богатырей с копьями.

Не знает Унтамо, что и придумать. Никакая смерть не берет Куллерво!

Тогда решил Унтамо оставить его у себя рабом.

Позвал он Куллерво и говорит ему:

— Если будешь исправным рабом, позволю тебе жить в своем доме. По работе и плату будешь получать — либо пояс узорчатый, либо оплеуху звонкую.

В первый день послал его Унтамо подсечь лес для пашни.

Наточил Куллерво топор и пошел в лес. Под самый корень рубит он старые деревья: покрепче ствол валит с одного удара, потоньше ствол — с пол-удара. А когда надоело ему махать топором, воткнул он топор в дерево и закричал громким голосом:

— Куда мой голос доходит, там пусть и валятся сосны и березы! И пусть никогда на том месте, где трудился сын Калерво, не взойдет ни один стебелек, не поднимется ни один колос!

Пришел Унтамо посмотреть, как работает его новый раб, и видит — перепортил Куллерво все деревья, загубил строевой лес.

«Нет, не будет от него проку, — думает Унтамо. — Надо его к другой работе приставить».

На другой день велел он Куллерво городить изгородь.

Взялся Куллерво за дело. Вместо кольев забивает в землю стволы могучих елей, по углам втыкает стосаженные сосны, вяжет изгородь ветвистой рябиной и говорит такие слова:

— Кто не может летать птицей, кому не подняться на двух крыльях, тот никогда не проникнет за ограду, что построил Куллерво, сын Калерво.

Пришел Унтамо посмотреть на работу своего раба и видит — никуда не годится плетень. Высится он от земли до самых облаков, и нигде ни входа ни выхода, ни ворот ни калитки.

На третий день послал Унтамо непокорного раба молотить рожь.

Бьет Куллерво цепом и приговаривает:

— Пусть в пыль превратится зерно, что молотит сын Калерво! Пусть трухою станет солома под рукой Куллерво!

Пришел хозяин посмотреть, как молотит его раб, и видит — ничего не осталось от зерна, только пыль по ветру летит.

Совсем разгневался Унтамо:

— Не нужен мне такой работник! Продам я тебя кузнецу, будешь у него махать молотом.

И как сказал, так и сделал.

Хорошую плату взял он за негодного раба.

Два старых котла, три ржавых крюка, пять иступившихся кос, шесть поломанных мотыг дал за Куллерво кователь Илмаринен. И повел купленного раба к себе домой.

Идет Куллерво, и все деревья, все цветы любуются, на него глядя. Да и как не любоваться: волосы у него золотые, чулки на ногах синие, башмаки узорчатые.

Привел его Илмаринен в свой дом и говорит молодой хозяйке:

— Какое дело ему дадим? К какой работе приставим?

Посмотрела на Куллерво красавица Похъёлы и говорит:

— Пошлю я его за моим стадом ходить, коровьи хвосты стеречь, хлев убирать. Как раз для него эта работа!

Так стал проданный раб Куллерво пастухом.

24. Злая жена Илмаринена запекает в хлеб Куллерво камень

орошо жилось красавице Похъёлы в доме ее мужа, кователя Илмаринена. Скамейки в избе мужа длинные, столы широкие, в избе у него просторно, в кладовой тесно.

Жерновов вертеть ей не нужно — вода сама мелет зерно. Посуду в лоханке мыть не велят — морские волны сами посуду чистят.

Выйдет она за ворота — пониже дома луга зеленеют, а на лугах стада пасутся. Повыше дома поля желтеют, и на полях стоят рядами хлебные скирды. А под горой плещутся в реке утки, ходят в глубине вод рыбьи стаи.

Всем богат новый дом красавицы — молока пей сколько хочешь, масла ешь сколько нравится.

Свекор ей как родной отец, свекровь — что любящая мать, деверья — словно братья родные, золовка — будто заботливая сестра.

Вспомнит красавица, как брат ей птицу из лесу приносил, а Илмаринен уже на охоту идет.

Вспомнит, как отец лососей для нее ловил, а Илмаринен уже сети закидывает.

Не о чем ей печалиться, не о чем заботиться.

Но злым и жадным было сердце у красавицы Похъёлы. Чужая беда ей — радость, чужое горе — забава.

Хуже, чем бездомной собаке, жилось у нее купленному рабу.

Сама она мягкий пшеничный хлеб ест, пироги печет, маслом их мажет. А для пастуха у нее хлеб из мякины, пироги из соломы, начинка в пирогах из сосновой коры.

Для нее в печке каша румянится. А для него в сенях снятые щи стоят — собака и та не станет их есть.