Калибан

– Вот и хорошо. Не могли бы вы рассказать, что здесь, собственно, произошло? Что вы делали на этом складе? – Альвар старательно выбирал слова, стараясь не перегнуть палку. Сейчас женщина была настроена на общение. Ее настолько перепугало случившееся с ней в эту ночь, что она готова была рассказать Альвару все, что угодно. Но такие приступы откровенности быстро проходят.

– Кру-круш-шили ро-ро-ро…

Крэш закончил за нее:

– Крушили роботов. Мы так и думали, но хорошо, что теперь вы это подтвердили. Ну что ж, это, конечно, серьезное преступление, вы ведь знаете. Вам грозят крупные неприятности, Тимитц. Но если вы поможете следствию, вам это зачтется…

– Я н-не стану закладывать своих! – перебила она, подняв на Альвара глаза, полные слез.

Крэш осторожно взял ее за руку.

– Я и не прошу вас об этом.

«По крайней мере, сейчас, – подумал он. – Может, спрашивать об этом и вовсе не понадобится. Даже одно ее имя – лучшая зацепка изо всех, какие у меня когда-либо были».

– Я хотел бы узнать, что у вас пошло не так? Ситуация вышла из-под контроля, это понятно. Каким образом? Ваши друзья подожгли дом, чтобы замести следы? – Крэш не верил больше в такую возможность, но это вполне годилось, чтобы разговорить до смерти перепуганную женщину.

– Нет! – почти выкрикнула она. – Мы ни за что не стали бы… Нет, нет! Было совсем не так!

– Почему же тогда здание загорелось?

– Это все робот! Рэйбон раскручивал робота. Он хотел заставить робота разрушить самого себя, а тот отказался и собрался уходить. Рэйбон приказал ему остановиться, но робот не послушался…

– Погодите-ка. Робот, и не подчинился прямому приказанию?! – переспросил Крэш. Он порадовался про себя, что женщина сгоряча выдала имя одного из своих сообщников. Пусть себе болтает и дальше, выбалтывает побольше разоблачительных подробностей. Но зачем нести откровенную чушь вроде того, что она сказала потом?

Тимитц внезапно насторожилась. Она заглянула шерифу в глаза и сказала:

– Да, так и было. Трудно так вот сразу рассказать, что произошло, – все это случилось так быстро! Рэй… э-э… человек, который дразнил робота… Он велел роботу остановиться и сказал, что это – приказ, но робот не послушался.

– И что случилось потом?

– Он – этот человек – направил на робота бластер и снова приказал остановиться.

– И тот остановился?

– Нет. Не остановился! – Голос женщины снова сорвался почти на визг. – Ужасная тварь выхватила у Рэйбона бластер, раздавила его и отшвырнула в сторону! Бластер взорвался, во все стороны посыпались искры. И начался пожар! А Рэйбон бросился на робота. И робот отшвырнул его в сторону – грубо и сильно! А сам вышел, даже не оборачиваясь. Склад уже горел, и все в панике кинулись наружу…

– Погодите. Вы что, хотите сказать, что робот устроил поджог, хотя в здании находились люди? И робот не выполнил приказ, напал на человека и ушел, оставив нескольких людей в горящем доме?! – переспросил Крэш, не желая верить тому, что услышал, не желая верить следам возле сгоревшего склада и вещественным доказательствам, собранным в «Лаборатории Ливинг» прошлой ночью.

Санти Тимитц смотрела на него полными слез глазами, ее лицо было перекошено от страха.

– Да, да, все так и было! Я знаю про ваши Законы, которые говорят, что робот не мог такого сделать, но это было! – Женщина почти кричала, у нее снова начиналась истерика. – Это было! Это было!!! Это правда! Этот робот – сумасшедший!

Крэш встал, прошелся по салону аэрокара. Наконец остановился возле Тимитц и заговорил:

– Повторите, пожалуйста, я должен быть совершенно уверен, что правильно вас понял. Значит, робот не подчинился приказу, потом отнял у человека оружие, поджег здание, сбил человека с ног и ушел, оставив горящий склад с людьми, которые могли заживо сгореть? Он не вернулся, не попытался оказать помощь или кого-нибудь спасти?

– Да, так все и было! Так и было! Рэйбон выбрался наружу, мы все выбрались наружу, никто не погиб, но этот робот и не думал нам помогать! Он просто ушел!

Крэш смотрел на нее сверху вниз. Ему отчаянно хотелось нажать, припереть ее к стенке и заставить повторить все еще раз. Но он хорошо разбирался в людях и понимал, что, если сейчас снова станет спрашивать об этом, женщина подумает, что он ей не верит – а он и вправду не верил. Но тогда она станет оправдываться, разозлится на него. Сейчас она от страха готова выложить всю правду, а злость заставит ее собраться. Лучше пусть останется как есть, нельзя давать ей возможность успокоиться – а то начнет выдумывать всякое, выгораживать своих приятелей! Так что придется подождать, расспросить о чем-нибудь другом, пока она испугана, пока она говорит правду.