Калифорния - Мы Идем! (СИ)

— Сам не могу привыкнуть! — подтвердил мысль наставника юноша. — Не надо каждый момент ждать нападения!

Так и шли, постоянно меняя лошадей на свежих, когда видели, что те устали. Самих сменить некому, хотя кожа на внутренних частях ног горела. Ее успокаивали мазью, которую давал доктор в походе. Здесь темнело не так быстро и внезапно, как в горах, так что продолжали двигаться в сумерках, которые медленно сменялись темнотой южной ночи. Когда полностью стало темно, небо было чистое, блестели яркие звезды, и луна слабо освещала грунтовую дорогу.

В темноте не заметили, а скорее почувствовали, что дорога подходит к концу. Айвен внезапно замолчал на минуту, а потом сообщил японцу, что до лагеря и форта осталось около полумили. Уильям с Августом тихо разговаривали впереди, мерно качаясь в седлах, и ничего вокруг не воспринимали. Они поняли, что подъезжаем, когда офицер крикнул что-то радостное, пришпорил лошадей и умчался к воротам. Точно его лошадь знала здесь каждую выбоину на дороге.

Все более широкая дорога вела их прямо в форт. Когда в темноте показалась высокая белая стена форта из побеленного кирпича и жерди ограждений для скота, примыкающие к ней, все почувствовали огромное облегчение.

Когда путники въехали в свой лагерь у реки, там никто не спал, да еще их предупредил минуту назад офицер. В выложенных из камней очагах ярко горели два костра, освещая людей вокруг. На свободном пространстве между фургонами и рекой паслись стреноженные лошади и волы. Из темноты вынесся Лис и стал радостно носиться кругами вокруг лошади юноши и прыгать высоко. Лошадка под Айвеном была сейчас сменная, ей это не понравилось, и она заволновалась, перебирая ногами. Его серая кобыла Хильда спокойно стояла позади, посматривая на эти прыжки рыжего пса равнодушно.

— Ну-у! Приехали! — Айвен наклонился и потрепал гнедую лошадь по шее, успокаивая. Потом аккуратно, без спешки и лихости, освободил правую ногу из стремени и собрался опуститься мягко не землю, стараясь беречь натертые изнутри ноги. Отсюда парню было видно, что младшие юноши засуетились возле костров, подбрасывая дрова.

Первыми к путникам бросились Том, Патрик и Корнелиус:

— Мистер Август! — Патрик, старый слуга Браунов, принял у хозяина поводья и придержал стремя, пока тот очень осторожно спускался с лошади.

— Падре! — Том так же поступил с лошадью отца Уильяма.

Айвен с Джеро также с большим облегчением спустились на землю, но сами, и передали поводья своей передней лошади Корнелиусу. Приятели забрали дорожные сумки всех четырех, карабины свои и Августа, и отправились к кострам вслед за старшими. А негры увели основных и заводных лошадей на луг.

Морриган с Урсулой Браун, муж которой сейчас вернулся в лагерь, вдвоем развернули одеяло, в котором сохраняли горячий ужин. Сегодня это был овощной соус с мясом, потому что с прибытием в рационе появились свежие овощи. Тут же достали четыре миски, которые по очереди, неторопливо и аккуратно стала наполнять Урсула. Наполнив очередную, передавала в подставленные девичьи руки и громко объявляла, кому передать. С полными мисками в руках шустро упорхнули к прибывшим самые юные: Нора с Дариной, Грета Вольф и Катарина Циммерманн. Затем Урсула торжественно обошла всех четырех с плоским блюдом, на котором лежал порезанный свежий хлеб.

Айвен, перед тем как взять ложку, приставил кусок ароматного хлеба к носу и наслаждался его запахом. Потом быстро встал и прошел за фургоны к реке. Его кобылу не пришлось искать, даже со спутанными ногами она мигом оказалась рядом. Протянув ей хлеб на ладони, стоял и смотрел, как она ест. Одновременно гладил другой ладонью по шее сбоку. Кобыла благодарно фыркнула и мазнула влажными губами по запястью, когда хлеб был съеден.

На все ушло не более минуты. Юноша опять сел на свое место рядом с Дариной и принялся с аппетитом есть, снимая ложкой немного остывший соус с поверхности.

— Кушай, кушай, Август…, мой дорогой! Ты мой голубь, мой голубок… — прибавила Урсула в конце своей короткой речи, с нежностью глядя на своего мужа. Все четверо прибывших сидели рядом и неторопливо ели, а Урсула присела под бок к Августу, но не мешая ему есть.

— Смотрите, молодые люди, на эту пару! Это хороший и редкий пример для молодежи! — со своего места Айвен расслышал слова пастора Салливана к Барбаре и Грэгору, что сидели вместе. Дети вокруг притихли, чтобы тоже послушать. Салливан же продолжил свою мысль:

— Вот, смотрите и запоминайте, как хорошая жена встречает своего мужа! При встрече — ни одного грубого слова, даже если есть его вина. Только ласковые слова! Ведь все остальное, о проблемах в том числе, умная жена скажет потом, но никогда при встрече!

— С такой женой мужчина может свернуть горы! — закончил отец Салливан свою речь.

На это Дуглас, наклонившись к Майклу, лихому ирландцу, тихо произнес, стараясь, чтобы никто не услышал:

— Это значит, что умная женщина скорее может заманить приглянувшегося ей мужчину хорошей едой и добрым нравом, нежели большими сиськами и шикарной попой…