Калифорния на Амуре [litres]

Но хозяйка, видимо, получила строгие указания и решила стоять насмерть. Немного ободренная мягким голосом Нестора Васильевича, она подбоченилась и в очередной раз заявила, что никакого Ван Юня она знать не знает, а за избиение человека придется им отвечать по закону.

– Ответим, если случится, – не возражал надворный советник и, решительно отодвинув с дороги хозяйку, перешел в соседнюю комнату, пока Ганцзалин вязал бесчувственного Андрея Георгиевича и затыкал рот ему кляпом – разумеется, из самых лучших побуждений.

Оказавшись во второй комнате, Загорский сначала просто обвел ее взглядом, а уж потом приступил к быстрому, но тщательному осмотру. Он заглянул под кровать, обревизовал стоявший в углу шкаф, и осмотрел даже шторы на окнах. Не найдя тут ничего для себя интересного, надворный советник приступил к большому сундуку, который располагался в дальнем углу и был накрыт красным домотканым покрывалом.

– Думаете, он внутри? – спросил помощник.

– Уверен, – отвечал Нестор Васильевич.

Ганцзалин решительно сдернул покрывало с сундука, хозяйка ойкнула, но препятствовать не решилась. Сундук оказался заперт на висячий замок.

– Замок, – раздумчиво проговорил Ганцзалин. – Если внутри человек, зачем запирать сундук на замок?

– Чтобы остальные не догадались, что внутри – человек, – пожал плечами надворный советник. – Ей же Богу, Ганцзалин, ты меня удивляешь, это же так очевидно.

– Но как же он дышит?

– Если бы ты мог увидеть заднюю стенку сундука – ту, которая ближе к стене, ты бы заметил там небольшие отверстия для поступления воздуха, и лишний раз убедился бы в правоте нашей догадки…

Но Ганцзалин не стал ворочать сундук и косвенным образом убеждаться в правоте их отгадки. Он просто протянул руку к хозяйке ладонью вверх.

– Ключ, – сказал он.

Та по обыкновению пыталась было противиться, но, когда Загорский в двух словах объяснил ей, что, если они начнут ломать сундук топором, тому, кто находится внутри, придется очень несладко, быстро выдала Ганцзалину ключ.

Ганцзалин открыл сундук, а надворный советник немедленно заглянул внутрь. На дне сундука, слегка прикрытый одеждой, скрючившись в три погибели, лежал китайский да-е Ван Юнь.

– Добрый день, Ван-ся́ньшэн, – по-китайски проговорил Загорский с самым любезным видом. – Давненько мы с вами не виделись, не так ли? Вылезайте, побеседуем.

Видя, что прятаться дальше бессмысленно, Ван Юнь с робкой и приниженной улыбкой полез наружу. Выбравшись, он с упреком поглядел на хозяйку. Надворный советник, однако, заметил, что Мария Александровна тут не при чем, она держалась до последнего. Поняв очень скоро, что ни бить, ни убивать его, кажется, не собираются, китайский староста немного приободрился.

– Я ни в чем не виноват, – заговорил Ван Юнь, и в голосе его даже послышалась некоторая претензия.

Надворный советник осведомился, зачем же, в таком случае, он залез в сундук, что бы там делать ни в чем не повинному человеку? Ван Юнь отвечал, что он прятался от манегров, которые по всему Амуру вылавливают китайских старателей, бежавших из Желтуги.

Пока он переговаривались, за стеной послышался легкий шум. Услышав его, хозяйка дома попыталась выйти в соседнюю комнату. Однако попытка эта была немедленно пресечена Ганцзалином.

– Куда? – сказал он, как обычно без особенных церемоний заступая дорогу женщине.

– Мне до ветру, – отвечала та с легким возмущением.

Китаец только ухмыльнулся в ответ, однако Загорский заметил, что нельзя заставлять женщину терпеть физические неудобства.

– Пропусти ее, – велел надворный советник. – А заодно перетащи-ка сюда этого драчливого господина. И помните, сударыня, если вы поднимите шум, сюда явятся манегры, а они уж точно никого не пощадят.

Ганцзалин, не переставая ухмыляться, исчез, но спустя несколько секунд снова появился, волоча за собой, как куль с картошкой, злополучного Андрея Георгиевича. Тот уже пришел в себя и яростно мычал и вращал глазами в тщетных попытках освободиться.

– Вытащить кляп? – спросил помощник.

Господин, однако, покачал головой. Судя по всему, пленник их – человек не в меру словоохотливый и своими въедливыми замечаниями может испортить всю их доверительную беседу. Так что пусть пока лежит, как есть. А если будет пытаться сбежать или начнет слишком уж шуметь, пусть Ганцзалин слегка пристукнет его по голове – не до смерти, конечно, но так, чтобы восчувствовал.

Довольный помощник весело оскалился и занес над головой пленника кулак. Тот немедленно прекратил вертеться и угрюмо замолк.

– Итак, как говорят французы, вернемся к нашим баранам, – и надворный советник обратил благожелательный взгляд на Ван Юня, который ерзал перед ним на табуретке. – Что вы можете нам рассказать относительно фальшивых червонцев, которые вы распространяли в Желтуге?

Китаец отчаянно закрутил головой.

– Ничего не знаю, никаких червонцев не видел, – решительно отвечал он.

– А я вот видел, – заметил Загорский. – Видел целый склад в лавке менялы Юй Лучаня.

Ван Юнь отвечал, что это червонцы менялы, он к ним никакого отношения не имеет.