Калифорнийская славянка

— Ты уж постарайся, Егор Евсеич. Ведь я уже два брига в негодные к употреблению перевёл. А новые партии зверобоев на промысел отправлять надо.

— Да мы стараемся, Александр Андреич. Говорю же: от зари до зари робим.

— Ну спасибо, брат… Отблагодарю достойно. За мной не пропадёт… А сегодня после работы тебе и твоим ребятам я ставлю по чарке рому, чтобы не сомневались. Поди и скажи в кормовой лавке приказчику, что я так повелел. И пусть запишет на мой счёт. Это вперёд вам награда.

— Благодарствуем, Александр Андреич, — поклонился мастер Баранову и пошёл к своим работникам.

А Баранов с Кусковым и Муром продолжили свой путь по нижней части крепости. Они заглянули в кузню, где мастеровые в кожаных фартуках работали в три горна, зашли в слесарню, к медникам, прядильщикам.

И везде Баранов разговаривал с мастерами…

Но вот по широкой лестнице-трапу все поднялись в верхнюю часть Ново-Архангельска, где вокруг плац-парадной площади стояли жилые дома, и в их числе дом самого правителя Русской Америки Баранова. В стороне у обрыва, огороженного невысокими столбами — батарея из восьми пушек, развернутая к морю, а другая к поляне перед главными воротами. Кроме того, отсюда, с верхней крепости, вид на океан, на близлежащие острова, на леса и горы открывался необыкновенный.

— Красота места сего, господин Мур, достойна восхищения! Не правда ли? — с радостью в голосе произнёс Баранов.

— Да, да… — согласился Мур. — Здесь очень красиво и красота сих мест иная, чем в южных пределах океана. Только как же вы всё это хотите благоустроить?

И Мур показал рукой на просторы матёрого берега, лежащего вдали.

— Не вдруг, господин Мур, не вдруг. Сразу всё не благоустроишь, но с чего-то надо начинать. Собственно, мы давно уже начали.

— Еще при основателе нашей компании Григории Ивановиче Шелихове, — вмешался в разговор Иван Александрович Кусков. — И тому делу уже много лет.

— Да… — продолжил Баранов. — А начали мы с того, что пришли сюда не завоевателями. Та земля, на которой мы стоим и земли других наших оседлостей куплена нами у местных племён по согласию… И всё-всё вокруг тоже. Теперь, когда это стало землёй российского владения, то всякое её благоустройство должно идти по пути умножения народного. Надо, чтобы селений здесь было больше и людей много.

— Думаю, что этого вам будет недостаточно, — засомневался американец.

— Конечно, господин Мур, — согласился Баранов. — Поэтому мы должны положить в дело устройства сей земли три начала, — Баранов стал сгибать растопыренные пальцы на руке. — Земледелие, просвещение, умножение народа здешнего.

— Когда вы, мистер Баранов, говорите «мы», то имеете в виду себя и вот вашего помощника, господина Кускова?

— Ну что вы, господин Мур, — рассмеялся Баранов. — Конечно же нет. Я говорю о России, о государе нашем, и о правительстве в первую очередь, а потом уже о всех нас, грешных.

— У России, смею заметить, большой опыт освоения новых земель, — сказал Кусков. — Она уже многие народы спасла от вымирания.

— И вывела к свету, — добавил Баранов. — К свету знаний, конечно… Пойдём-ка, Иван Александрович, да покажем нашему гостю ещё кое-что, — заключил разговор Александр Андреевич, когда они подошли к большому, в два этажа с мезонином, дому.

— А вот и мои хоромы, — продолжил он и жестом руки пригласил Мура в дом.

Все поднялись на крыльцо, а оттуда вошли в светлый коридор и Баранов отворил двери одной из комнат. Там за столами сидели дети. Это явно был школьный класс: тут находился и учитель, читающий своим ученикам книгу. При появлении гостей дети встали.

— Если это ваш дом, мистер Баранов, то это есть ваши дети, — смеясь и несколько удивлённо произнёс Мур.

— Да, господин Мур, это наши дети и это наша школа… А я живу в верхней половине, — сказал довольный Баранов и повернулся к вставшим со своих скамеек ученикам. — Здорово, ребята!

— Здравия желаем, ваше превосходительство! — хором и дружно ответили мальчики, большинство из которых были алеуты и креолы.

— Позвольте представить вам нашего учителя, — сказал Муру Баранов. — Филипп Артамонович Кашеваров.

Учитель, невысокого роста, бородатый мужичок в кафтане, какие носят почти все промышленные люди в крепости, поклонился, жестом посадил учеников и, подойдя к Муру, пожал протянутую ему руку.

— Чему вы учите своих учеников? — спросил капитан Мур Кашеварова.

— В первое лето Закону Божьему, русскому языку по азбуковнику, русскому же письму, чтению, началу счёта… А во второе лето арифметике, географии, истории России и всего мира, Священному писанию опять же, английскому языку.

Мур слушал внимательно, иногда одобрительно кивая головой, а потом, после рассказа учителя, неожиданно спросил одного из учеников, сидевших ближе всех за своим столом к американскому капитану.

— Кем ты хочешь стать?

— Мореходом, — сразу ответил тот, будто ждал вопроса, и встал со скамьи.

— Очевидно потому, что твой отец тоже мореход? Так?

Мальчик глянул на Баранова.

— Это мой сын Антипатр, господин Мур, — сказал Баранов.