Калифорнийская трилогия

– Растительное существование или, если быть более серьезным, обитание на деревьях – наша философия, образ бытия, – говорил Хьянг. – Теперь по всей стране расплодились наши последователи, есть даже Всемирная ассоциация древесных городов.

– Ну уж если вы сумели сделать такое, – сказала Надежда, – то наверняка сумеете помочь спасти один малюсенький холм в Эль-Модене.

Надежда и Том стали объяснять Хьянгу ситуацию, тот закивал головой:

– Да, чертовски с вами согласен, просто чертовски. Это дело не юридической возни, здесь необходимо – да и достаточно – завоевать мнение горожан.

– Я знаю, – отвечал Том. – Тут-то как раз и сидит закавыка. Предложение о застройке холма внес сам мэр, а он пользуется популярностью. И почти наверняка сможет набрать большинство голосов в свою пользу. Хьянг хмыкнул.

– Тогда вам не повезло. Но главная закавыка, вернее, главная действующая пружина, таится совсем не там, где вы думаете. Не в Совете она спрятана и не в суде, она – они, ваши действующие или противодействующие силы, сидят по своим домам. – Хьянг снова растянул губы в улыбке. – Хорошая штука демократия, когда ты в большинстве, точно?

– Ладно, ладно… Есть ведь законы, защищающие права меньшинств. Должны быть. Охрана меньшинств, земли, животного мира…

– Есть, конечно. Да только можно ли их применить к вашему случаю?

Том в задумчивой неуверенности со свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

– Вам надо начать широкую общественную кампанию. Сделать обсуждение публичным настолько, насколько возможно. Мне кажется, это сработает лучше всего…

– Хм-м.

И опять рот Хьянга расплылся в тонкой восточной ухмылке:

– …Если только не окажет обратного эффекта.

Зазвонил телефон; Хьянг спустился по трехпролетной лестнице, покинув комнату с множеством окон, которую поддерживала, сгибаясь и пружиня под ее весом, огромная ветвь. Гости, оставшись одни, глазели по сторонам; чувствовалось, как легкий ветерок колышет жилище. Ощущение, что ты на высоте, не покидало ни на секунду; солнечные лучи рассеивались зеленой листвой. В какое окно ни глянь, огромные деревья заслоняют ближний вид, а там, дальше – местами рощи, местами открытое пространство: хочешь, разбей сад; хочешь, проложи тропинку… Прямо-таки услада для рецепторов, зрительных и слуховых.

– Здешнее место привлекает своим младенческим, даже зачаточным обликом, – заметила Надежда. – Простота, безыскусственность рельефа, структурная прозрачность, какое-то непонятное очарование…

– Это в тебе говорят гены, – откликнулся Том. – Миллионы лет деревья служили нам домом, убежищем в саванне, полной опасностей. Так что, дорогая, твоя нежданная любовь к древесному образу жизни, можно сказать, изначально запаяна в мозг; со временем сверху наросли новые нервные ткани, а древолюбие осталось под ними, как глубокая внутренняя структура, и мы никогда не утеряем ее, не забудем, какими бы радужно-яркими зайчиками ни пускали в нас, пытаясь ослепить блеском стекла и металла. Может быть, нам стоит переехать жить сюда…

– Может быть.

В комнату поспешно вернулся Хьянг. Вид у него был озабоченный.

– Пожар на холмах к востоку отсюда. Огонь быстро движется. Похоже, в ваших местах.

И правда, они разглядели белый дым над холмами, влекомый сюда ветром. Том поднялся на ноги:

– Нам надо идти.

– Конечно. Берите машину, за велосипедами вернетесь потом. Я позвонил, на станции готовят автомобиль. – Хьянг нажал кнопку подъемника, и громоздкий черный противовес пополз с земли вверх.

Низовой пожар в калифорнийских предгорьях летом – явление страшное. И не только потому, что растительность на склонах позасыхала, но еще из-за ее, растительности, более чем превосходной горючести, ибо деревья и кустарники здесь очень смолистые – это помогает им пережить долгое время засухи. Когда случается пожар, мексиканский кустарник, манзанита, кустарниковый дуб, а из травянистых – полынь и многие другие растения даже не горят, а буквально взрываются. Особенно когда дует ветер. Он снабжает пожар дополнительным кислородом и перебрасывает огонь на все новые кусты, уже накаленные солнцем чуть ли не до температуры самовозгорания, когда достаточно малой искры, чтобы их охватило бушующее пламя. При сильном ветре создается впечатление, будто склон полит бензином, так быстро все на нем вспыхивает.

Трехколесный вездеход, набитый оборудованием, в котором ехали Надежда с Томом в сопровождении нескольких людей с научной станции, преодолел последний поворот тропы, ведущей к хижине Тома, и остановился. Взоры всех сидящих в машине были прикованы к зрелищу пожара.

– Ой-ей-ей, – вздохнула Надежда.