Калифорнийцы

Должно быть он задремал, потому что, рассвет наступил как-то неожиданно, и тогда он быстро поднялся с земли и вошел в пещеру.

Но тела здесь не оказалось. Выходило, что Рассел был прав. Старец и в самом исчез.

На полке были выставлены в ряд кувшины... четыре штуки.

А мать говорила ему, что их было пять.

Он заглянул в каждый. Все были пусты.

И все же один куда-то исчез... но куда?

ГЛАВА 20

Обведя взглядом пещеру, Шон так и не смог нигде заметить недостающей посудины, но для него это уже не имело значения. Все, больше ему здесь делать нечего. Хотя может быть стоит как-нибудь потом вернуться сюда и оглядеться более внимательно.

Стены пещеры сохранили следы кирок и долота. Старая, очень старая работа.

Шон вышел наружу. Здесь он остановился, оглядываясь по сторонам, но никого не было видно. Признаться, он никого и не ожидал увидеть. Человек мог запросто приехать сюда, а затем уехать восвояси, а кругом к тому же были ущелья, нагромождения огромных валунов и заросли кустарника.

Он даже не думал больше о голосе, услышанном ночью. Может быть это из-за того, что он все же успел кое-чему научиться у Старца? Или просто потому, что он признавал за теми индейцами, или кем бы еще они там ни оказались, право самим хранить свои тайны? Но в любом случае, о Старце позаботились, а значит, и тело его было должным образом погребено.

Еще немного постояв перед входом в пещеру, Шон тихо сказал: "Ну что ж, прощай," - после чего отправился восвояси.

Он не привык обольщаться на собственный счет. Кем бы ни были те двое, но скорее всего они сейчас поджидают его у выхода из ложбины.

Если они были лишь случайными путниками, то они уже наверняка давным-давно отправились своей дорогой, но только самому ему в это почему-то мало верилось. Встретить кого-то здесь, да еще в такое время... слишком много совпадений.

Зайдя в заросли у тропы, он замер, прислушиваясь, и так и не услышав ничего, отправился дальше, стараясь ступать как можно тише. Было бы крайне не разумно возвращаться по тропе, особенно сейчас.

Подойдя довольно близко к тому месту, где был им оставлен конь, Шон остановился. Сейчас для него может наступить один из самых роковых моментов. Если им удалось обнаружить его коня, то наверняка теперь они станут дожидаться где-то поблизости, рассчитывая на то, что он никуда не денется и должен будет вернуться. Если же его конь так и остался незамеченным, то они устроят засаду у входа в ложбину.

Он снова прислушался, но вокруг все было тихо. Не было слышно ни щебетания птиц, ни даже жужжания насекомых. Видимо, звери по какой-то причине обходили это место стороной. Он зашагал дальше, затем снова остановился. Теперь перед ним открывалось что-то напободие небольшой полянки. Три тропы сходились у трех деревьев, среди которых стояли два камня, сверху на которые была положена плоская каменная плита.

Алтарь! Это было то самое место, о котором говорил Крутой Рассел.

Он подошел поближе, внимательно разглядывая землю у себя под ногами. Здесь были видны следы, оставленные ботинками Рассела, а рядом с ними, а кое-где и поверх, были заметны следы от сандалий... не от мокасин, а именно от сандалий.

Камень алтаря был совершенно гладким, словно отполированным или же просто стершимся от частых прикосновений... но зачем, интересно знать? Он снова огляделся по сторонам. Это было ничем не примечательное место, если, конечно, не считать сложенного из каменных плит стола и трех тропинок, сходящихся на земле перед ним.

Решительно развернувшись, он зашагал прочь. Теперь от того места, где был оставлен конь, его отделяло не более каких-нибудь двадцати-пятнадцати ярдов. Выбрав, где заросли заметно редели и стараясь по возможности не шелестеть ветками, он боком протиснулся между кустами медвежьих ягод.

Отсюда Шону Малкерину был виден его конь, мирно подремывавший и не проявлявший никаких признаков беспокойства. Но даже несмотря на это он продолжал выжидать, оглядывая близлежащие деревья и стараясь прочувствовать ситуацию.

Какая-то маленькая птичка купалась в были, на ветке дерева напротив покачивалась белка, занятая каким-то своим, беличьим, делом. Все спокойно.

Держа в руке винтовку, он пробрался сквозь заросли к своему коню, подобрал поводья, но садиться верхом не стал. Вместо этого он направился к просвету между скал, в одной руке держа наперевес винтовку, а другой ведя коня под узцы.

- Тихо, приятель, потише, - шептал он.

Мысленно он пытался восстановить в памяти расположение тропы, по которой он пришел сюда ночью. Он выведет его прямо к их лагерю, а уж там, имея при себе винтовку, можно было бы уложить их так, что они опомниться даже не успеют. Он снова задумался, припоминая, что находилось слева и справа от тропы. Да, верно, ему нужно было держаться правой стороны, но напротив выхода из каменного тупика, слева, находилось какое-то высохшее русло, в то время как маленький ручеек делал здесь резкий изгиб вправо, прежде, чем слиться с водами Петушиного ручья.