Калигула

Переход Сегеста был большим успехом, и Германик, отведя войска за Рейн, вскоре узнал, что по внесенному Тиберием предложению он получил звание императора. Этот титул традиционно на протяжении многовековой римской истории присваивался наиболее выдающимся полководцам за наиболее блестящие победы. Практического значения он не имел и был званием сугубо почетным. Тиберий, как мы видим, сначала тоже полагал титул императора традиционным и не собирался быть единственным его носителем, о чем и свидетельствует награждение им Германика по инициативе самого принцепса. Вскоре, однако, он изменил свой взгляд на императорский титул. Провозглашение Германика императором стало предпоследним событием такого рода. В последний же раз полководец-император появился в римской армии в 21 году, когда Квинт Юний Блез сумел нанести в провинции Африка (территория современного Туниса) ряд поражений мятежному предводителю Такфаринату. Как сообщает Тацит: «Тиберий милостиво позволил воинам полководца Блеза провозгласить того императором за победу в Африке: это была старинная почесть, которую охваченное радостным порывом войско оказывало своему полководцу; одновременно бывало несколько императоров, и они не пользовались никакими преимущественными правами. И Август разрешал некоторым носить этот титул, и Тиберий разрешил Блезу, но в последний раз» ^{52}. После этого титул императора мог принадлежать только принцепсу и вскоре стал восприниматься как звание правителя Римской державы. Так владыки Рима стали римскими императорами.

Но вернемся к Германику. Здесь важно, что ему императорский титул был присвоен по предложению самого Тиберия ^{53}. Значит, высоко ценил принцепс деяния пасынка и щедро вознаграждал его за победы. Возможно, столь явная симпатия к Германику во многом основывалась и на том, что он решительнейшим образом отверг предложения мятежных воинов бороться за власть в Риме. Искренность Германика сомнений не вызывала, и Тиберий должным образом это оценил. Триумф и титул императора за далеко не самые выдающиеся победы прямое и недвусмысленное тому свидетельство.

Императорский титул вдохновил Германика на новые подвиги, тем более что ныне ему противостоял сам Арминий, к коему у римлян был особый счет. Возглавивший херусков и примкнувшие к ним соседние племена славный победитель Квинтилия Вара был уверен в своем очередном успехе и вдохновлял своих воинов напоминанием об их великих победах. Не удержался он и от прямых оскорблений римского полководца и его армии, говоря, что если и Август, и Тиберий ушли из Германии ни с чем, то неужто германцам следует бояться неопытного юнца и его склонных к мятежу легионов? Германик просто обязан был доказать возгордившемуся варвару, что он отнюдь не неопытный юнец и легионы его совсем не легионы Вара.

В новом походе войско Германика достигло тех мест, где за шесть лет до этого погибли легионы Вара. Перед римлянами открылась мрачная картина: «…посреди поля белели скелеты, где одинокие, где наваленные грудами, смотря по тому, бежали ли воины или оказывали сопротивление. Были здесь и обломки оружия, и конские кости, и человеческие черепа, пригвожденные к древесным стволам. В ближних лесах обнаружились жертвенники, у которых принесли в жертву трибунов и центурионов первых центурий (трибуны — старшие офицеры легиона, их было шесть, в республиканское время командовали по очереди легионом, во время империи стали помощниками легата — командира легиона; центурионы первых центурий — «примипилы», самые заслуженные младшие офицеры легиона. — И. К.).И пережившие этот разгром, уцелев в бою или избежав плена, рассказывали, что тут погибли легаты, а там попали в руки врагов орлы; где именно Вару была нанесена первая рана, а где он нашел смерть от своей злосчастной руки и обрушенного ею удара; с какого возвышения произнес речь Арминий, сколько виселиц для расправы с пленными и сколько ям было для них приготовлено, и как, в своем высокомерии, издевался он над значками и орлами римского войска» ^{54}.

Германик повелел достойно похоронить останки погибших. В основание насыпанного могильного холма он первым уложил кусок дерна. Тиберий, получив известие об этом, поступок Германика не одобрил, ибо тот уже обладал жреческим саном, а по римским представлениям жрец не имел права прикасаться к мертвым. Но, думается, едва ли Германик этот упрек заслужил. Римское войско обязано было отдать долг уважения погибшим соратникам. Нарушая обычай, Германик соблюдал закон нравственный.