Читаем Калигула полностью

Дело Вителлия рассматривалось в то же самое время. Император вызвал наместника Сирии и тот бросился перед ним на колени на восточный манер. Дион Кассий утверждал, что это он сделал, чтобы сохранить жизнь; Светоний уточнил, что он закрыл свое лицо, приближаясь к Гаю, словно бы не мог выдержать его сияния. Достоверно то, что он вел себя совсем не как консул, кем он был; император затем не проявил к нему никакой благосклонности. Однако среди товарищей принцепса по развлечениям находился сын Луция, будущий император Вителлий. Замена Вителлия на Востоке была связана с планами Калигулы, но можно полагать, что или Вителлий его не удовлетворял в иудейских делах, или он ревновал к успеху этого наместника, что, впрочем, мало вероятно. В тот же год произошла смена нескольких провинциальных правителей. Например, в Лузитании Гай Уммидий Квадрат, правивший в Мерида с 31 года, уступил свое место Луцию Кальвинцию Вету Кармину, который там оставался по крайней мере до 44 года; Уммидий Квадрат не навлекал на себя никакой немилости, поскольку он получил несколькими месяцами позже консулат.

Отзыв наместника Паннонии, Гая Гальвиция Сабина, повлекший его самоубийство, официально был связан с распутством его жены, но отказ Калигулы предать это забвению и его желание видеть этого нобиля на процессе было одним из явных признаков глубокой опалы, и, как во время принципата Тиберия и Августа, обвиненный предпочел добровольную смерть. Его жена, обвиненная вместе с ним, была сестрой ответственного за часть армий Германии Гетулика.

Случай с консуляром Гнеем Домицием Афром, напротив, совершенно иной. Этот сенатор был галлом по происхождению, из колонии Нимей; он вошел в сенат в начале принципата Тиберия или, возможно, в последние месяцы принципата Августа и был одним из редких провинциальных сенаторов того времени. Это был превосходный оратор, и он фигурировал среди самых великих адвокатов своего времени; его защитные речи, как и его остроты, вошли в интеллектуальный багаж риторов эпохи Флавиев и Антониев. Квинтилиан хвалил его мастерство, понимая под этим законченность, совершенство его искусства, которое ему позволило приобрести уважение. Афр заведовал претурой в 25 году, а в следующем году он предъявил обвинение в бесстыдстве, супружеской неверности, колдовстве и порче по отношению к принцепсу против Клавдии Пульхры, которая была близка к императорской семье, являясь двоюродной сестрой и подругой Агриппины, вдовы Германика. В возобновившемся процессе, который он выиграл, Афр показал себя умелым оратором, и по этому случаю Агриппина упрекала Тиберия, как мы уже упоминали, и пропасть между ними еще больше увеличилась. В 27 году Домиций Афр повторил обвинение против сына Клавдии Пульхры, Квинтилия Вара, но сенат отложил процесс под предлогом отсутствия Тиберия. Воцарение Калигулы изменило ситуацию: Домиций сам был обвинен и должен был объяснять свое поведение в период принципата Тиберия. Этот враг Агриппины избегал нового принцепса, но тот публично его успокоил: «Не бойся, Домиций, не тебя я должен осуждать, а Агамемнона», перекладывая ответственность на Тиберия, который не колебался пожертвовать своей невесткой, как греческий царь Агамемнон своей дочерью Ифигенией.

В 39 году Домиций воздвигнул статую Калигулы, надпись на которой гласила, что в возрасте двадцати семи лет Гай был облечен вторым консулатом. Согласно Диону Кассию, принцепс был в ярости, поскольку посчитал это упреком в том, что он снова получил магистратуру, задолго до законного возраста. В сущности, Домиций и Калигула осуществили целую постановку в течение августа. Первое действие развертывается на заседании сената: Гай нападает на Домиция, чтобы вызвать самого искусного и известного оратора на поединок. Домиций ему отвечал, притворяясь изумленным ораторским талантом принцепса; он шел шаг за шагом при помощи цитат, каждая из которых была обвинением против него, словно он был судьей, а не обвиняемым. Затем он разразился шумными рыданиями и рухнул на колени перед своим обвинителем, объявляя, что тот больше оратор, чем император. Домиций был в хороших отношениях с Каллистом, вольноотпущенником Калигулы, и этот последний говорил Каллисту, что он посчитает себя счастливым в том случае, когда ему позволят быть таким блестящим; мы снова находим здесь эту страсть Калигулы к напыщенной речи.

Перейти на страницу:

Все книги серии След в истории

Йозеф Геббельс — Мефистофель усмехается из прошлого
Йозеф Геббельс — Мефистофель усмехается из прошлого

Прошло более полувека после окончания второй мировой войны, а интерес к ее событиям и действующим лицам не угасает. Прошлое продолжает волновать, и это верный признак того, что усвоены далеко не все уроки, преподанные историей.Представленное здесь описание жизни Йозефа Геббельса, второго по значению (после Гитлера) деятеля нацистского государства, проливает новый свет на известные исторические события и помогает лучше понять смысл поступков современных политиков и методы работы современных средств массовой информации. Многие журналисты и политики, не считающие возможным использование духовного наследия Геббельса, тем не менее высоко ценят его ораторское мастерство и умение манипулировать настроением «толпы», охотно используют его «открытия» и приемы в обращении с массами, описанные в этой книге.

Генрих Френкель , Е. Брамштедте , Р. Манвелл

Биографии и Мемуары / История / Научная литература / Прочая научная литература / Образование и наука / Документальное
Мария-Антуанетта
Мария-Антуанетта

Жизнь французских королей, в частности Людовика XVI и его супруги Марии-Антуанетты, достаточно полно и интересно изложена в увлекательнейших романах А. Дюма «Ожерелье королевы», «Графиня де Шарни» и «Шевалье де Мезон-Руж».Но это художественные произведения, и история предстает в них тем самым знаменитым «гвоздем», на который господин А. Дюма-отец вешал свою шляпу.Предлагаемый читателю документальный очерк принадлежит перу Эвелин Левер, французскому специалисту по истории конца XVIII века, и в частности — Революции.Для достоверного изображения реалий французского двора того времени, характеров тех или иных персонажей автор исследовала огромное количество документов — протоколов заседаний Конвента, публикаций из газет, хроник, переписку дипломатическую и личную.Живой образ женщины, вызвавшей неоднозначные суждения у французского народа, аристократов, даже собственного окружения, предстает перед нами под пером Эвелин Левер.

Эвелин Левер

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
100 знаменитых тиранов
100 знаменитых тиранов

Слово «тиран» возникло на заре истории и, как считают ученые, имеет лидийское или фригийское происхождение. В переводе оно означает «повелитель». По прошествии веков это понятие приобрело очень широкое звучание и в наши дни чаще всего используется в переносном значении и подразумевает правление, основанное на деспотизме, а тиранами именуют правителей, власть которых основана на произволе и насилии, а также жестоких, властных людей, мучителей.Среди героев этой книги много государственных и политических деятелей. О них рассказывается в разделах «Тираны-реформаторы» и «Тираны «просвещенные» и «великодушные»». Учитывая, что многие служители религии оказывали огромное влияние на мировую политику и политику отдельных государств, им посвящен самостоятельный раздел «Узурпаторы Божественного замысла». И, наконец, раздел «Провинциальные тираны» повествует об исторических личностях, масштабы деятельности которых были ограничены небольшими территориями, но которые погубили множество людей в силу неограниченности своей тиранической власти.

Валентина Валентиновна Мирошникова , Илья Яковлевич Вагман , Наталья Владимировна Вукина

Биографии и Мемуары / Документальное
Афганистан. Честь имею!
Афганистан. Честь имею!

Новая книга доктора технических и кандидата военных наук полковника С.В.Баленко посвящена судьбам легендарных воинов — героев спецназа ГРУ.Одной из важных вех в истории спецназа ГРУ стала Афганская война, которая унесла жизни многих тысяч советских солдат. Отряды спецназовцев самоотверженно действовали в тылу врага, осуществляли разведку, в случае необходимости уничтожали командные пункты, ракетные установки, нарушали связь и энергоснабжение, разрушали транспортные коммуникации противника — выполняли самые сложные и опасные задания советского командования. Вначале это были отдельные отряды, а ближе к концу войны их объединили в две бригады, которые для конспирации назывались отдельными мотострелковыми батальонами.В этой книге рассказано о героях‑спецназовцах, которым не суждено было живыми вернуться на Родину. Но на ее страницах они предстают перед нами как живые. Мы можем всмотреться в их лица, прочесть письма, которые они писали родным, узнать о беспримерных подвигах, которые они совершили во имя своего воинского долга перед Родиной…

Сергей Викторович Баленко

Биографии и Мемуары