Калигула

Калигула стремился снискать военную славу, которая была необходима сыну, внуку, правнуку и праправнуку триумфаторов. Он был первым императором, не исполнявшим никакой военной службы, и это воспринималось как ненормальность. Безусловно, это не относилось к римскому народу, поскольку плебс не желал, чтобы принцепс рисковал жизнью, ведь он был гарантом снабжения Рима, и, к тому же, он был организатором зрелищ. Но по этому поводу злословили нобили. Военная слава, расширение империи были необходимыми признаками хорошего управления.

Калигула был, как и его воспитатель Тиберий, принцепсом осторожным и недоверчивым в этой сфере, и он следовал урокам своего деда избегать бесполезного риска, который неизбежен в ходе завоеваний в Германии, где Тиберий, Друз I, Вар и Германик так долго сражались, ничего почти не добившись. Создание двух новых легионов позволило частично восстановить дееспособность армии на Западе после уничтожения трех легионов Вара. Весь план завоевания Германии определялся этим условием, поскольку, если завоевания предполагались в другом месте, было крайне опасно оголять рейнский фронт.

В Лионе Калигула планирует завоевание Британии, принимая смещенного британского правителя, который упрашивал его вмешаться, чтобы восстановить в правах; на юге же, в Северной Африке, надо положить конец существованию царства — сторонника Мавритании.

Так как война требует значительных финансовых затрат, принцепс развернул большую деятельность, чтобы найти необходимые ресурсы. По тогдашней доктрине, римская армия должна жить в провинциях, которые она защищала; за двадцать лет до этого, согласно Тациту, в распоряжение Германика для его войн в Германии были отданы ресурсы трех Галлий, Нарбонны, испанских провинций и Северной Италии. Налоговая активность Калигулы в Галлии, так же, как и продажи с торгов, объясняется его решением создать новые соединения, но он, не обладая благородством своего отца, действовал в спешке, не считаясь с традициями и обычаями. Калигула, как и его современники, считал галлов богатыми и, в той мере, в какой эти области обладали аристократической мощью, он был прав. Он, возможно, пересматривал список римских граждан, чтобы заставить платить знатных галлов, и требовал налог за римское гражданство. Галлы воспринимали все это с явным неудовольствием. Был и другой предмет разногласий: галльский гражданин Юлий, вероятно, римский всадник, если не сенатор, был предан смерти, видимо, за связь с Гетуликом. Обвинение позволило императору конфисковать имущество, причем это не было единственным случаем. Добавим, что за двадцать лет до этого, когда Гаю было девять лет, галлы были потрясены двойным восстанием, начатым знатными лицами, которые получили римское гражданство. Страх узурпации власти Гетуликом при помощи вооруженного восстания галлов был вполне реальным; это же имело место при сравнимых обстоятельствах в конце принципата Нерона.

Цезарь, а затем и Август, полюбили золото Галлии и создали крепкую армию; Калигула следовал их примеру. Лион, к тому же, был прекрасным местом для встречи знатных галлов, а зрелища, организованные императором, послужили предлогом, чтобы их вызвать. Калигула с удовольствием играл комедианта. Как Светоний показал его в роли оценщика на аукционе, так Дион Кассий воскресил в памяти сцену с императором-зазывалой своего товара: «этот предмет принадлежал моему отцу... он принадлежал моей матери... с ним не расставался мой дед... а другой перешел к Августу; все, как и этот кусочек, взято в Египте Антонием как военный трофей» (LIX, 21). Этот же автор описывает эпизод, когда император появился на сцене в облике Юпитера, с молнией в руке, что вызвало смех одного из зрителей, местного сапожника. Гай, вероятно, рассерженный, обратился к нему: «Как ты считаешь, кто я?» Тот сразу же ответил: «Большой сумасшедший!» Впрочем, за это он не был наказан, видимо, император не стал снисходить до такого незначительного лица.

XVI. Подготовка к завоеваниям

1 января 40 года в Лионе Калигула торжественно открыл свой третий консулат. Несколько недель спустя он возвратился в Северную Галлию к собранным по его приказу легионам. Его точный путь не известен: возможно, он следовал по течению Рейна от лагеря к лагерю. Можно также допустить, что он руководил на правом берегу небольшой кампанией против батавов и фризонов.