Калигула. Тень величия

— Ливилла умолчала кое о чем, — сказал Германик. — Мне надо бы попытаться разговорить ее. Она проговорилась лишь о том, что Лепид заставляет ее соблазнить меня. Наши цели схожи. Клавдий тоже не зря настаивал на этом, чтобы заручиться поддержкой сестры цезаря. Хотя Эмилий преуспел в этом более, он спит с обеими сестрами.

Макрон ухмыльнулся.

— Пришло время действовать. Иначе будет поздно. Тебе удалось найти капсу с письмами твоей матери?

Германик отрицательно покачал головой.

— Я перерыл весь дворцовый таблиний. А это значит, что Гай Цезарь держит ее в своих покоях. Я не вхож туда. В его спальню не пускают никого, преторианцы всегда на страже у дверей, он даже с гетерами развлекается в других покоях. Ума не приложу, отчего такая секретность.

Макрон вздохнул. Ему-то была известна причина. Калигула не желает, чтобы кто-нибудь узнал и увидел, как он разговаривает со своей покойной женой, чей бюст с темным ликом стоит в потайной нише. Любовь еще жива в его сердце, Невий Серторий сам был свидетелем, как цезарь иступленно целовал холодные мраморные губы своей мертвой возлюбленной.

— Эта капса, Германик Гемелл, может погубить тебя, и ты это знаешь не хуже меня. Если Ливилла готова встать на нашу сторону, то лучше ей поручить это дело, — сказал Макрон.

Гемелл в раздумье покачал головой:

— Не получится. Во-первых, я не склонен доверять ей, а во-вторых, она труслива. Можно попросить об этом другую особу.

Макрон удивленно приподнял брови:

— И кого же?

— Валерию Мессалину.

— Да она же совсем девчонка! — возмущенно выкрикнул Невий Серторий. — Она еще в куклы играет.

— Какие куклы? Она умна не по годам, к тому же отец намерен выдать ее замуж за Калигулу.

— Нет, ты бесповоротно сошел с ума, Германик! Как можно доверять той, кого прочат в невесты цезарю?

— Этот брак существует в воображении ее отца, к тому же Мессалина влюблена в другого.

— Уж не в тебя ли? — язвительно перебил его Макрон. Заметив, как покраснел Гемелл, он понял, что его догадка верна.

— Неужели у тебя хватило ума сознаться ей в том, кто ты есть на самом деле?! — взревел Невий Серторий.

— Нет, нет! Успокойся, мой друг. Она не догадывается о моем происхождении. Но, поверь, лучшей союзницы нам не найти. На Ливиллу полагаться опасно, уж слишком много она пьет вина последнее время, к тому же до смерти боится не столько Эмилия Лепида, сколько своего брата. Она и пальцем не пошевелит, чтобы помочь нам. Когда Лепид в присутствии Агриппины изнасиловал ее, она даже не осмелилась пожаловаться Гаю!

Макрон удивленно округлил глаза.

— Надо же, этот проходимец прибрал к рукам больше власти, чем я думал. Лучше будет убрать его с дороги. И чем скорее, тем лучше. Стоит поручить это дело моему испытанному человеку.

— Решай сам этот вопрос, — нетерпеливо ответил Гемелл. — Но Мессалине, я уверен, довериться можно. Другого выхода нет. Только она в силах помочь нам.

— Ладно, — нехотя согласился Макрон. — Но вначале проверь ее чувства к себе. Девчонки любят кружить голову и играть словами.

— Хотя времени почти не осталось, я найду способ проверить мою возлюбленную. Ты сам известишь Клавдия, или это сделать мне? Лучше, если ты сделаешь это, он все равно не одобрит наш план, и мне придется выслушать еще кучу нравоучений.

Гемелл выскользнул из таблиния, голова его гудела от целого сонма мыслей. Он спешил на свидание с Мессалиной, но ему еще нужно было заехать во дворец. Сердце громко стучало в предвкушении встречи с возлюбленной, он без конца убыстрял шаг и жалел, что не взял коня.

Большой цирк бурлил в ожидании нового заезда. Людское море пестрело разными красками и волновалось, слышались крики и отзвуки ссор. Красные выиграли пять заездов подряд, а у зеленых случилась серьезная потеря: на середине второго заезда из колесницы выпал возница, а в четвертом правый пристяжной сломал ногу. Ставки на красных баснословно возросли. Служители арены устанавливали на Спине заново семь яиц с одной стороны и семь дельфинов с другой. Эти символы, посвященные Кастору и Поллуксу, покровителям Рима, и Нептуну, покровителю лошадей, символизировали количество кругов, которые за один заезд должны сделать колесницы.

Ирод Агриппа сидел в императорской ложе, нещадно палило солнце, но приказать натянуть тент он не решался, боясь пропустить самое интересное. Он уже поднаторел в искусстве делать ставки настолько, что на этот раз и не подумал ставить на красных. Один из подкупленных им служителей уже намекнул, что лучше ставить на золотых, только так можно обогатиться за счет возросших ставок на предыдущего победителя, а о том, что зеленые сошли в этот день с дистанции, догадался б и глупец.

Агриппа уже потирал руки, мысленно подсчитывая ожидавший его барыш, как вдруг услышал, как кто-то сзади опустился на мраморную скамью. Он в испуге подскочил, ожидая увидеть императора, но вместо этого увидел весело улыбающегося Эмилия Лепида.

— Приветствую тебя, мой друг! — произнес тот. — Гай Цезарь все еще в курии, но вскоре прибудет на последние заезды. Какие ставки?